– Присоединяйся, Коля, – бросил он Коневу, схватив Кэтза «хвост» на затылке, перевернув на живот, затем поставив на колени.

– Немедленно отпустите меня! – вскричала она ипопробовала освободиться, но Шанский вцепился в ее волосы мертвой хваткой.Потом она услышала над ухом вкрадчивый голос Конева:

– Хочешь у Федюни сниматься? В главной роли?

– Хочет, хочет, – ответил за нее Шанский.

– Так чего тогда ломается? – притворно возмутилсяКонев, расстегивая ширинку. – Как будто в первый раз...

«Действительно», – подумала Кэт обреченно и пересталавырываться.

Оргия длилась всю ночь. Сил у мужчин благодаря «Виагре»хватило, задора тоже – за это спасибо кокаину, поглощаемому ими в дикихколичествах. Все происходящее было заснято Шанским на видео. Оказалось, онлюбил снимать не только для публики, но и для себя. Под утро, когда мужчинынаконец насытились и отвалились, как пиявки, от измученной Кэт, Федюня выключилкамеру и со смешком шепнул Коневу:

– Вот она и сыграла у меня главную роль!

Это было произнесено очень тихо, но Кэт все же расслышала. Ипоняла, что ее сегодняшняя жертва была напрасной – никто не собирался давать ейроль, ею просто воспользовались! В бешенстве Кэт развернулась к Шанскому, чтобыхоть в лицо ему плюнуть, но тут заметила, что он клюет носом и вот-вот уснеттак же, как и его сотоварищ по сексуальным игрищам, и у нее возникла идея, какможно все исправить...

– Топай домой, – сквозь сон бросил Кэт Шанский. –Когда ты мне понадобишься для проб, я свяжусь с Эльзой...

Буквально через минуту они захрапели. Кэт тут же подошла кустановленной на треноге камере, открыла крышку дисковода и вынула «болванку» сзаписью их оргии. Сунув ее в сумочку, она покинула квартиру.

* * *

Утро следующего дня началось со звонка Эльзы:

– Ты не поверишь! – выпалила она, едва Кэт взялатрубку. – Шанский хочет тебя видеть! Собирайся поскорее и шевелипомидорами в направлении его офиса – Федюня ждет тебя прямо сейчас...

И Кэт поехала.

Ждал ее Шанский не один, а в компании Конева.

– Диск у тебя? – хмуро спросил Федюня, едва Кэт вошла.

– Да, – коротко ответила она. – Желаете получитьего назад?

– Сколько?

– Двадцать пять тысяч долларов.

– А не кучеряво будет? – брызнул слюной Федюня.

– Не горячись, – остудил его пыл Конев. – Суммаприемлемая.

– Только это не все, – улыбнулась Кэт однимигубами. – Еще мне нужна роль.

– Какая еще...?

– Главная.

– Да ты, я смотрю, совсем оборзела!

– Да, Киса, это уже перебор, – разделил мнение другаКонев. – Бабки получишь без базара, а роль не для тебя.

– Она как раз для меня. Я читала сценарий, справлюсь.

– Допускаю, что ты отличная актриса. Но, детка, кроме этоготы еще порнушная звездулька. Федюня не может взять на роль в семейной мелодрамеобщаковую вагину... – Он уничижительно хмыкнул. – Или ты думаешь, чтогрим сделает тебя неузнаваемой? Так вот, ты ошибаешься. Профессионал сразу тебяузнает. По мимике, жестам, голосу. Да и рожа твоя, как ее не мажь, останетсяименно твоей рожей...

– Для этого мне и нужны деньги. Я сделаю пластику. Мимикасразу изменится. Голос тоже можно изменить и приучить себя к новым жестам...

– Роль ты не получишь, – отрезал Конев.

– Тогда вы не получите диск. А за несколько дней до премьерывашего фильма (семейной мелодрамы, хочу напомнить) в Интернете появится неменее интересный фильм, снятый, между прочим, также вами, господин Шанский. Внем нанюхавшиеся коки режиссер-классик и солидный кинопродюсер будут трахать нетолько порнушную зведульку, но и друг друга. Отличная реклама для вашегосовместного творения, не правда ли?

– Пятьдесят тысяч, – процедил Конев.

– Условия не обсуждаются.

– С огнем играешь, – угрожающе протянул он.

– Готова рискнуть, – спокойно парировала Кэт. – Нознайте, если со мной что-нибудь случится, запись все равно попадет в Интернет.

Шанский грязно выругался. Конев обратил к нему своенахмуренное лицо и сказал устало:

– Да сними ты ее, Федь! Вишь, как девка работать с тобойхочет. У тебя все равно никого на главную роль нет...

Федюня тяжело глянул на Кэт и хрипло спросил:

– А где гарантии, что ты не воспользуешься диском потом?

– Потом мне будет что терять так же, как и вам, –ответила Кэт. – Я уничтожу его (и все копии) в день премьеры. Обещаю!

– Ладно, черт с тобой, – выдохнул Шанский. –Считай, что ты утверждена! К съемкам должна будешь приступить не позднее, чемчерез полтора месяца. Не успеешь восстановиться после пластики – твоипроблемы. – Он внимательно посмотрел ей в лицо. Впервые в его взглядечиталась профессиональная заинтересованность. – Рот помягче сделай,пополней. Убери носогубные складки, они тебя старят. Еще тебе не мешает немногопохудеть. А волосы перекрасить в рыжий цвет... – Шанский распахнул верхнийящик стола, достал из него коробочку с кокаином и без стеснения втянул в ноздрюнебольшую порцию порошка. Приняв дозу, он прикрыл глаза и умиротворенно молвил:– Деньги получишь завтра. Но учти, на большой гонорар за работу можешь нерассчитывать, так что не шикуй. А сейчас катись отсюда, Киса!

И Киса укатила!

На следующий день она, как было обещано, получила двадцатьпять тысяч долларов. Малую их часть Катя потратила на банкет для своих ужебывших коллег – устроила «отходную» прямо на съемочной площадке их порностудии.Для всех Киса Горячева уезжала в Германию, чтобы стать там добропорядочнойбюргершей: Кэт наврала, что в женихах у нее давно ходил один преуспевающийнемец, который теперь позвал ее замуж, и ей поверили.

Спустя неделю она легла в клинику эстетической хирургии. Ачерез полтора месяца приступила к съемкам в фильме, который сделал еезнаменитой.

Ноги болели невероятно. Каждый шаг отдавался такоймучительной болью во всем теле, что Игорь уже не мог сдерживать страдальческуюгримасу. Он морщился и кусал губы, поднимаясь по высокому крыльцу дома своеголучшего друга Димона.

– Да что ж ты себя так насилуешь-то постоянно! – сквозьпелену боли услышал Игорь возмущенный голос друга. – У тебя же естьотличное кресло с дистанционным пультом, мог бы иногда им пользоваться!

– Я не инвалид, – рыкнул Игорь. Рычал он не от злости,а от боли, и Димон, зная это, сбежал по ступенькам, подхватил его под руку,чтобы помочь подняться. Игорь помощь принял, но не без ворчания: – Ты долго ещесо мной нянчиться собираешься? Надоел мне уже своей опекой...