— Папочка! — слышится пронзительный, отчаянный вопль ЭлленКарвер.

— Уведите отсюда детей! — Это твердый командирский голосБрэда Джозефсона. Благослови его. Господи, но Джонни даже не смотрит в сторонуДжозефсона. Питер Джексон приближается, и негоже ему видеть то, что лицезреютсейчас они с Гэри Содерсоном, хотя Питеру это не в диковинку в отличие от них.Загадка английского учителя, если можно так выразиться, думает Джонни. Еще однабородатая острота внезапно всплывает в памяти: “Эй, мистер, у вас падает знак”.Он даже не может вспомнить, откуда взялась эта гребаная фраза. Джонни опятьоглядывается и убеждается, что на Мэри никто не смотрит, за исключением,разумеется, Содерсона. Это, конечно, чудо, но все хорошее когда-нибудькончается. Джонни наклоняется и пододвигает одну ногу Мэри (какая же онатяжелая. Господи) к другой. Вода стекает по белому бедру, словно по надгробномукамню. Джонни одергивает подол юбки, предварительно повернувшись так, чтобыдвижений его рук не видели люди, стоящие выше по склону. Он уже слышит голосПитера: “Мэри! Мэри!” Должно быть. Питер увидел ее машину, действительно,“лумина” перегородила тротуар, уткнувшись передним бампером в забор.

— Зачем… — начинает было Гэри, но замолкает под яростнымвзглядом Джонни.

— Скажи что-нибудь еще, и я вышибу из тебя дух. Я серьезно.

На лице Гэри отражается сомнение, но йотом он вроде быначинает соображать, что к чему, кивает и прикладывает палец к губам.Когда-нибудь Гэри обязательно проговорится, но в данный момент ДжонниМаринвиллу не до волнений о будущем. Он поворачивается к дому Карверов и видит,что Дэвид Рид несет маленькую дочь Карверов (она кричит, бьется, вырывается) кдому. Пирожок Карвер, стоя на коленях, воет, как много лет назад выли женщиныво вьетнамских деревнях (только вроде бы случилось это и не так давно, опрошлом живо напомнил повисший в воздухе запах пороха). Кирстен обхватиларуками шею мужа, и голова Дэвида мотается из стороны в сторону. Еще одинужасный момент: маленький мальчик. Ральфи, стоит рядом с матерью. В ординарнойситуации от него одни хлопоты, он не закрывает рта и не стоит на месте нисекунды, а тут превратился в статую и смотрит на мертвого отца широкораскрытыми глазами. Никто не уводит его, потому что на этот раз кричит и визжитего сестра, но увести мальчика надо.

— Джим, — обращается Джонни к другому близнецу Риду ивыходит к автомобилю Мэри, чтобы юноша услышал его. Тот отворачивается отмертвого мужчины и воющей женщины. Лицо его — маска.

— Отнеси Ральфи в дом, Джим. Негоже ему тут стоять.

Джим кивает, поднимает мальчика и несет его к дому. Джонниожидает протестующих криков, ведь даже в шесть лет Ральфи Карвер знает, что егопредназначение — править миром, но мальчик обвисает на руках Джима, как кукла,глаза его по-прежнему широко раскрыты и не мигают. Джонни полагает, что влияниетравмирующих событий, происшедших в детстве, на жизнь взрослых людей сильнопреувеличено поколением, наслушавшимся в отрочестве грустных блюзов, но сейчасситуация иная. Пройдет немало времени, думает Джонни, прежде чем поведениеРальфа Карвера перестанет определяться зрелищем мертвого отца, лежащего налужайке, и склонившейся над ним матери, которая обхватила мужа за шею и вновь ивновь выкрикивает его имя, словно надеется разбудить.

Джонни думает, а не оторвать ли Кирстен от трупа, рано илипоздно придется это сделать, но, прежде чем он успевает принять решение, кучастку Биллингсли прибывает Колли Энтрегьян вместе с продавщицей из “Е-зетстоп”. Девушка далеко оторвалась от длинноволосого, который пыхтит следом.Теперь Джонни видит, что мужчина не так уж и молод, несмотря на молодежнуюприческу. Но кто поражает Джонни больше всего, так это Джозефсоны. Они стоят наподъездной дорожке Карверов, взявшись за руки, прямо-таки Ганзель и Гретель.Мэриэл Содерсон проходит за спиной у Джонни, направляясь к мужу. ЕслиДжозефсоны — это Ганзель и Гретель, решает Джонни, то Мэриэл вполне тянет назлую колдунью.

Ситуация вообще смахивает на последнюю главу детектива АгатыКристи, когда мисс Марпл или Эркюль Пуаро уже объяснили, что к чему, и дажерассказали, как убийца выбрался из запертого купе, сделав свое черное дело. Онивсе здесь, за исключением Френка Геллера и Чарли Рида, которые еще на работе.Жильцы квартала по-соседски собрались на вечеринку.

Впрочем, поправляет себя Джонни, он не прав. Нет Одри Уайлери ее племянника. И тут же память услужливо воспроизводит голос ребенка, укоторого забит нос. Но прежде чем Джонни успевает связать одно с другим, есливообще есть что связывать. Колли Энтрегьян подскакивает к нему, стоящему умашины Мэри, и хватает за плечо мокрой рукой. Крепко хватает, до боли. Смотритон мимо Джонни, на лужайку Карверов.

— Что.., двое.., как… Господи!

— Мистер Энтрегьян… Колли… — Джонни пытается не повышатьголоса и не морщиться от боли. — Вы сломаете мне плечо.

— Ой, извините. Но… — Взгляд Энтрегьяна мечется отзастреленной женщины к застреленному мужчине. На животе Дэвида Карвера дождьсмывает кровь с ошметков плоти, и они становятся похожи на белые щупальца.Колли не может решить, на ком сосредоточиться, поэтому глаза у него бегают, каку болельщика на теннисном матче.

— Ваша рубашка, — неожиданно для себя говорит Джонни. — Вызабыли надеть рубашку.

— Я брился, — отвечает Колли и проводит руками по мокрымволосам. Жест этот лучше любого другого выражает состояние Энтрегьяна, онпонятия не имеет, что ему делать. Джонни находит это весьма трогательным. —Мистер Маринвилл, вы можете сказать, что здесь происходит?

Джонни качает головой. У него одна надежда: то, чтопроисходило, уже закончилось.

Прибегает Питер, видит жену, лежащую на лужайке Биллингсли,перед керамической немецкой овчаркой, и начинает выть. От этого воя по мокройкоже Джонни вновь бегут мурашки. Питер падает на колени рядом с женой, совсемкак Пирожок Карвер падала рядом с мужем, и… О Боже, неужели Джону ЭдуардуМаринвиллу предстоит увидеть ту же вселенскую скорбь, как и во Вьетнаме? Нехватает только Хендрикса [19] с его “Лиловым туманом”.

Питер хватает жену, и Джонни видит, что Гэри не в силахоторвать от них глаз, он ждет момента, когда Питер повернет тело в руках.Джонни может прочесть мысли Гэри, словно они пропечатываются на бегущей строкеу него на лбу: “И что же Питер об этом подумает? Когда перевернет ее, ноги ееразойдутся и он увидит то, что увидит? Какой он сделает вывод? Л может, ничегоособенного и нет, может, она всегда так ходит?”

— МЭРИ! — кричит Питер. Он не поворачивает жену (спасибоТебе, Господи, за маленькие радости), но поднимает верхнюю часть ее тела,усаживает ее. Кричит снова, теперь без слов, просто горестный вопль, словно онтолько теперь видит, в каком состоянии ее голова: половины лица нет, волосынаполовину сгорели.