class="p1">— Фотографии мы делали на всякий случай, но это надо искать, так сразу не вспомню, где они.

Ромбов подумал, что ему везёт.

— Можете отсканировать? Я оставлю почту и номер телефона.

— Поищу, — весело обещала администратор, будто речь шла об обычных бумагах.

Она ткнула ручкой в примерное место захоронения на карте.

Кладбищенский участок Насти Гришаевой, равно как и соседний, оказался прибранным. Видимо, Киселёв, написавший заявление, хозяйничал тут ответственно. Ромбов успел подумать, не проявляет ли гражданин чрезмерной сознательности: ладно ещё следить за порядком поблизости, но обращаться в органы… Хотя, может быть, испугался, что вандал следом доберётся и до могилы его матери?

И всё же последний приют девочки выдавал одиночество умершей: краска на ограде облупилась, цветов не наблюдалось, могила просела, а глаза на дешёвеньком гранилитовом памятнике были замазаны аккуратной чёрной полосой.

Ромбов осмотрел могилу, сфотографировал. Было понятно — почерк один: ровные полоски на глазах маленьких девочек. Очень уж это было похоже на серию, на едва уловимые её обрывки, как будто он подобрался к большому делу с хвоста. И чтобы сдвинуться с места, следовало узнать, отчего умерли девочки и как они были связаны между собой.

Перебираясь по деревянным мосткам, пошлёпал к следующему участку. Там он бродил около часа длинными рядами, перемазался и промок окончательно, но в конце концов нашёл мусульманский сектор, место, отмеченное на карте. Сфотографировал несколько могил с обновлёнными памятниками — ничего интересного. 

11. Гречка и геморрой

 Так я не сразу начала с ним общаться.

Сперва вообще не заладилось. Я ещё в универе заметила: он от девушек отскакивал, как от лишайных. Косметика, каблуки, открытая одежда — всё, что заходит нормальным мужикам, — это ему как ведро на башку надеть и кувалдой по нему стукнуть. Поэтому я сразу на встречи с ним стала одеваться попроще. Футболка, кроссы, пучок на затылке. Это я сейчас так хожу, а когда-то без каблуков и косметики даже мусор не выносила.

Домой он не приглашал, я только один раз у него была. В самом конце.  Мы встречались всё лето в библиотеке, он там вечно корпел над книжками.  Его интересовало всё, я тебе клянусь. Древние цивилизации, обряды, религии, средневековье, нумерология, разные языки, даже магия или музыка, всякая попса… Блин, я такую дрянь не слушаю, а он ходит напевает. Он был просто нашпигован информацией, и, если ему нравилось с человеком разговаривать, не как на лекциях (там он тараторил себе под нос), а с глазу на глаз, душевно чтоб, он мог полдня безостановочно болтать. Египет его особенно интересовал. Он иногда такое рассказывал, что я потом спать не могла.

Ты знаешь, что египтяне из животных мумии делали? Прикинь, десятки катакомб, до потолка забитых кошечками, собачками, крокодилами… У каждого вида своё помещение. Их даже в специальных каменных саркофагах, как людей, хоронили.  Если хозяин богатый был. Вот представь, я помру, а добрые люди возьмут моего Лунатика, обработают, в бинтовой кокон засунут и со мной уложат. Чтоб я не скучала в загробной жизни. И это ещё цветочки. Там целое производство было. Мумию животного подарить, особенно священного, — это как установить связь с другим миром. Всё равно что сейчас свечку поставить, только круче. Животные специально для этого выращивались. Мумифицировали всех: от скарабеев и скорпионов до аписов, быки такие священные. А многие из найденных мумий… они без органов. Вроде подделок. Просто бинты, а внутри грязь всякая, тростник, перья. То есть то ли жрецы народ обманывали, экономили на живом материале, то ли это были специальные мумии для бедных. Такой… лайт-вариант подношения богам.

О чём я… А! На первое занятие я к нему шла через не могу. Было чувство, что по позвоночнику пауки ползают. Пробовала сама сесть за английский, но так разве разберёшься? Даже самое простое — артикли или предлоги… Делаешь упражнения, а не понимаешь, правильно или нет.

День ещё тогда был бредовый. Я завалилась домой под утро, днюху отмечали у друга, клёвая туса, ну и мы укурились — целая домашняя плантация была под рукой. Ещё и текила. Последнее, что помню: футболку сняла, до лифчика, ничего такого, и они с меня соль слизывали. Ржака, короче. Бурное прошлое называется.

Лучше бы там и остаться. Но я же не могла, прокуренная, в блёстках и соли, прийти на урок. У Продруида бы глаза на лоб вылезли. В общем, меня на рассвете перегрузили из машины в подъезд, я кое-как добралась до двери, оттуда до дивана и вырубилась сразу. А проснулась оттого, что отчим громыхает на кухне, будто там мировая стройка идёт. Запах подгоревшей каши по всей квартире. Из-под одеяла вылезаю, в платье вчерашнем. И только собираюсь в ванную прокрасться, как с Вовкой, отчимом моим, сталкиваюсь. Смотрю, а он ещё гаже меня — последнее соображение пропил, стоит с кастрюлей дымящейся, шатается и смотрит по-бычьи. Ну, всё, думаю, сейчас прицепится.

И прицепился, конечно. Где таскаешься, шалава, — титьки наружу, посмотри на себя — не стыдно? — и т.д. Глаза фарами, чуть ли не рычит, короче, белочку словил и на меня прёт. Я поняла, что словами тут не обойдётся. Туфлю схватила, в коридоре рядом валялась, и заорала:

— Не подходи!

Так заорала, что он — в ступор.

Я метнулась в ванную и заперлась там. Он побил копытом у двери да и отвалил. Час просидела внутри, зубы почистила, душ приняла. Трясучка улеглась.

Вроде и ужасно. А вроде и привыкаешь за столько лет. Самое страшное — это его непредсказуемость. Иногда нормальный человек, вменяемый, даже заботливый.  Всё-таки единственная моя семья. Например, как-то черепаху притащил (её, что ли, бросили на улице), сказал, принимай в дар, будем её одуванчиками кормить.  А на дворе зима с метровыми сосульками, какие одуванчики. И так это трогательно было. А через неделю он упал на террариум. Я домой пришла, а он там в крови и осколках валяется. Я тогда всю квартиру обшарила, нашла черепаху и вместо того, чтобы «скорую» вызвать или хоть осмотреть его, пошла курить в подъезд. Думала там на ступеньках и оставлю черепаху, пусть у кого получше живёт.

— Ну, двигай, Лунатик, — говорю, — теперь ты сам по себе.

А Лунатик убогий же. Куда бы он пошёл? Стоял, вытянув шею, на каменном полу, бесхозный, и я его обратно забрала. Пришлось устроиться в салон красоты раздавать флаеры, чтоб новый домик ему купить.

В общем, отсиделась тогда в