"Возможно, тебе необходимы физические нагрузки, —размышлял внутренний голос. — Займись ходьбой, как прошлым летом. В концеконцов, ты же ведешь сидячий образ жизни встаешь, съедаешь тост, читаешь книгу,смотришь телевизор, вместо ленча проглатываешь сэндвич в «Красном яблоке»,лениво возишься в саду, время от времени ходишь в библиотеку или беседуешь сЭлен, когда та выходит о ребенком на прогулку, ужинаешь и либо располагаешьсяна террасе, либо изредка навещаешь Мак-Говерна или Луизу Чесс. А что потом?Снова читаешь и смотришь телевизор, принимаешь душ и ложишься спать. Сидячийобраз жизни.

Скучный.

Неудивительно, что ты так рано просыпаешься".

Какая чепуха! Жизнь его только казалась неактивной, на самомделе все было не так. И сад служил тому отличным примером. То, что он делалтам, конечно, не заслуживало специального приза, однако было крайне далеко от«ленивого копания». Чаще всего он полол, пока пот не выступал на его рубашкетемными пятнами, напоминающими раскидистые деревья, нередко Ральфа охватываладрожь от переутомления, когда он наконец-то позволял себе уйти в дом. Скореевсего, это «ленивое копание» можно было охарактеризовать как «наказание», нонаказание за что? За пробуждения до рассвета?

Ральф не знал, да и не хотел знать. Работа в саду заполнялабольшую часть дня, она уводила его от мыслей, казавшихся неприятными, и этогобыло вполне достаточно, чтобы оправдать утомление ноющих мышц и мельканиечерных точек перед глазами. Ральф стал отдавать саду все силы сразу послеЧетвертого июля — в Восточном Мэне уже поспевали ранние фрукты, и продолжалработать весь август, когда поздние сорта изнывали от засухи… — Тебе следуетбросить все это, — сказал ему однажды Билл Мак-Говерн, когда они коротали вечерна веранде, потягивая лимонад. Стояла середина августа, Ральф просыпался ужеоколо половины четвертого утра. —Чрезмерная физическая нагрузка подрывает твоездоровье. Пуще того — ты стал походить на сумасшедшего.

— Возможно, я и есть сумасшедший, — резко оборвал Ральф, илибо сам тон, либо его взгляд были настолько убедительны, что Билл поспешилсменить тему разговора.

2

Ральф снова начал ходить — ничего похожего на марафоны 1992года, но все же он проходил мили две в день, если не было дождя. Его обычныймаршрут пролегал к публичной библиотеке Дерри, затем к «Бэк пейджс» книжнойлавчонке, торгующей подержанными изданиями, а оттуда к газетному киоску на углуМейни Уитчхэм-стрит.

Рядом с «Бэк пейджс» находился небольшой магазин «Сэкондхэнд», предлагающий старую одежду. Однажды августовским днем, когда Ральф шагалмимо, в витрине среди старых приглашений на дешевые ужины и церковные собранияон увидел свежий лист, наполовину скрывший предвыборный плакат ПатрикаБьюкенена <Сенатор от штата Мэн.>.

С двух фотографий, помещенных над текстом, смотрелапривлекательная блондинка лет сорока, но мрачность фотографий — неулыбчивоелицо в фас слева и хмурый профиль справа на скучном белом фоне — заставилаPальфа остановиться. Так обычно снимали преступников, расклеивая их фото вобщественных местах и показывая в телепрограмме полицейской хроники… Так чтовряд ли это было простым совпадением. Итак, фотографии женщины заставили Ральфаостановиться, но от прочитанного он просто остолбенел.

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО СЬЮЗЕН ЭДВИНА ДЭЙ»

— было напечатано огромными черными буквами. А ниже, словновспышка молнии, горели четыре красных ,слова:

«ПРОЧЬ ИЗ НАШЕГО ГОРОДА!»

Самая нижняя строка была набрана мелким шрифтом. Со днясмерти Кэролайн зрение у Ральфа сильно ослабело — как говорится, унеслось кчертям в лукошке, лишь остались рожки-ножки, — и он, подавшись вперед, едва некасаясь лбом грязного стекла витрины «Сэконд хэнд», наконец-то смог разобратьследующее:

«Оплачено Комитетом „Друзья жизни“ штата Мэн».

Где-то в глубине его мозга зашептал голосок: «Эй, эй, СьюзенДэй! Сколько ты убила детей?»

Сьюзен Дэй, вспомнил Ральф, была политической активисткой толи из Нью-Йорка, то ли из Вашингтона, доводившей своим красноречием таксистов,парикмахеров и шляпных дел мастеров до неистовства. Он не мог точно сказать,почему в голову пришла именно эта рифмованная строчка; она смутноассоциировалась с каким-то неясным воспоминанием. Возможно, в старом,измученном мозгу всплыла строка из песен протеста конца шестидесятых — временивьетнамской войны: «Эй, эй, Эл Би Джей! Сколько ты убил детей?»

"Нет, не то, — подумал он. — Близко, но не горячо.

Это…"

За мгновение до того, как мозг Ральфа после мучительныхусилий смог выдать имя и облик Эда Дипно, рядом раздался голос:

— Ральф, дружище, рад приветствовать тебя! Входи же!Оторванный от своих мыслей, Ральф повернулся на голос, удивленный иодновременно шокированный тем, что чуть не заснул на ходу. «Господи, — подумалон. — Невозможно понять всю значимость сна, пока не утратишь его. Тогда осеначинает плыть перед глазами, а суть происходящего как бы размывается».

С Ральфом заговорил Гамильтон Дейвенпорт, владелец книжнойлавчонки.

Он как раз выставлял книги в ярких обложках на уличныйстенд. Попыхивая зажатой в зубах старом трубкой, всегда напоминавшей Ральфудымовую пароходную трубу, Гамильтон выпускал в знойный прозрачный воздух легкиеструйки дыма. Уинстон Смит — старый серый вальяжный кот — устроился в дверномпроеме, уютно прикрыв лапы пушистым хвостом. Кот взирал на Ральфа с желтоглазымбезразличием, как бы говоря: «Думаешь, тебе все известно о старости, дружок?Могу поклясться, ничего-то ты об этом не знаешь».

— Эй, Ральф, — удивленно произнес Дейвенпорт, — я окликаютебя уже третий раз.

— Да вот, витаю в облаках. — Обогнув книжный стенд, Ральфподошел к дверному косяку (Уинстон Смит с королевским безразличием возлежал напрежнем месте) и взял две газеты, которые покупал ежедневно: «Бостон глоуб» и«Ю-Эс-Эй тудэй». «Дерри ньюс» ему доставляли прямо на дом. Ральф, судовольствием читая все три издания, не мог сказать, какому из них отдаетпредпочтение. — Я не… Он внезапно замолчал, потому что перед его внутреннимвзором вдруг предстало лицо Эда Дипно. Да, эту ужасную песенку он услышал изуст Эда возле аэропорта еще прошлым летом — неудивительно, что потребовалосьвремя, чтобы освежить свою память. И Эд Дипно не из тех, кто просто такраспевал бы подобные канцоны.

— Ральф? — окликнул его Дейвенпорт. — Ты снова отключился,не договорив. Ральф моргнул:

— Извини. Я плохо спал, именно это я и хотел сказать.

— Недосыпание… Правда, есть проблемы посерьезнее. Думаю,тебе стоит выпивать на ночь стакан теплого молока с медом и полчаса слушатьуспокаивающую музыку.