– Могу попытаться, разве что, художник из меня не очень, – ответил врач и, взяв в руки карандаш, принялся что-то старательно выводить в своем блокноте. Повозившись немного, он вырвал листочек и протянул его мне. Я жадно вгляделся в рисунок, но увидел лишь закорючку, похожую на сгоревшую спичку. Ким заглянул через моё плечо и нервно передернул плечами.

– А что, раньше у нее не было такого ожога? – спросил Станислав Натанович, и я покачал головой.

– Спасибо Вам за все, – сказал Ким, – но нам пора бежать.

– Так. Как же ваша благодарность? – возмущенно спросил патологоанатом.

– Ах, ну конечно! – в притворном смущении воскликнул Ким и протянул врачу конверт. Я удивленно посмотрел на своего друга.

– Не такое уж и большое наследство, – процедил сквозь зубы Станислав Натанович, заглянув в конверт.

Когда мы вышли из больницы, Кимми серьезно посмотрел на меня и сказал:

– Чувак, то что нарисовал этот алкаш, маленько похоже на татуировку Михаэля, хотя я не уверен.

– Интересно, почему я не удивлен?

– Да заебёшься тут удивляться, – пожал плечами Ким, – сейчас попробую нарисовать по памяти.

Ким перевернул листок и вывел на бумаге символ похожий на вытянутую латинскую букву «N».

– По-моему, не похоже, – прокомментировал я.

Я достал сигарету, закурил и вновь проиграл в голове всё то, что поведал нам подпитый патологоанатом. Никакой новой информации мы не получили, лишь плотнее укутали смерть моей подруги в таинственный покров чего-то сверхъестественного.

– Сколько денег было в конверте? – поинтересовался я.

– Мало, – ответил мой находчивый друг, – бесстыдно мало. Это был твой расчет с работы, который я всё забывал тебе отдать. Но ему грех жаловаться. Коньяк-то перепал.

*

В отличие от больницы библиотека приняла нас гораздо более дружественной атмосферой. В обители книг никто не клянчил шоколадки или коньяк, а сразу шли на контакт. Возможно, такое дружелюбие объяснялось тем, что моё лицо примелькалось в этом прекрасном заведении: я провел здесь много часов за чтением различных книг и мой потрепанный библиотечный билет визуально знаком каждому сотруднику. Но дело не только в этом, там, где живут книги, там всегда царствует добро.

Когда мы вошли в до боли знакомый мне холл, я решил, что никогда не буду ходить в библиотеку с прежней безотчетной радостью. Высокие своды книжного храма больше не вселяли в мою душу благоговейного трепета, а лишь напоминали о погибшей подруге.

Я подошел к главному библиотекарю, имя которого я так и не смог запомнить, он, увидев меня, приветливо кивнул. Мужчина выглядел как хрестоматийный звездочет из иллюстраций к детским сказкам: маленькие круглые очки уютно сидели на маленьком круглом носу, который занимал центральную позицию на таком же маленьком круглом лице, обрамленном пушистой седой бородой. Для завершенности картины старичку не хватало только остроконечной шляпы в блестящих звездочках. Я бросил предупреждающий взгляд на Кимми в надежде на то, что он удержится от противоречивых замечаний.

– Здравствуйте, – кивнул я.

– Как Ваши дела, Алексей? – спросил библиотекарь. В отличие от меня он помнил моё имя. Впрочем, он помнил каждого посетителя, переступавшего порог библиотеки хотя бы один раз. Наверное, все библиотекари обладают такой феноменальной памятью на фамилии и лица.

– Мои дела – нормально, более или менее, так сказать, а вот с Луизой похуже.

– Что-то случилось? – на лице библиотекаря появилось озабоченное выражение, примерно такое, когда ему сообщали об очередной порче книги.

– Несчастный случай, – ответил мой друг.

– С летальным исходом, – добавил я, планируя сразу ошарашить его, чтобы избежать лишних вопросов, – сбил автобус.

– Какой ужас… – библиотекарь театральным жестом прикрыл рот. Его брови превратились в мохнатые домики.

– Теперь я пришел, чтобы обратится к Вам за помощью, – продолжил я, – в последнее время она увлекалась книгами определенной пугающей тематики. У меня есть подозрение, что, возможно, это не совсем несчастный случай. Вероятно, это самоубийство.

– Что же я могу для Вас сделать?

– Не покажете ли нам её абонемент, – попросил я, – я хотел бы взглянуть на книги, которые она брала. И узнать, не общалась ли она с кем-нибудь из посетителей.

– Конечно, так не принято у нас, – сказал библиотекарь, – но, да Бог с ним! Я помогу Вам, подождите здесь. В конце концов, это всего лишь библиотечная карточка.

Я победно посмотрел на друга, тот отвесил легкий шутливый поклон.

– Были бы все люди такими понимающими, – проворчал он.

Через некоторое время библиотекарь вернулся, и протянул мне ксерокопию абонемента Луизы. Я пробежался по списку взглядом и понял, как многого я не знал о вкусах и интересах своей девушки. Тут были такие авторы, как Джозеф Аппин, Владимир Талаев, Рене Генон, Филипп Боневитс, Мильхар, Папюс и многие другие. Я свернул листок и сунул его в карман, не вполне понимая, чем поможет мне этот список.

– Я и не думал, что в нашей библиотеке такой широкий ассортимент книг такого рода, – вслух удивился я.

– Я тоже не думал, – сказал библиотекарь, – точнее, не задумывался. Но кто ищет, тот всегда найдет.

– Скажите, а как насчет других посетителей? Возможно Вы вспомните? Луиза вступала с кем-нибудь в контакты? Ну, например, из тех, кто интересовался подобной литературой?

– Дайте-ка вспомнить, – сказал он, – был один человек, который брал все эти книги, но я не знаю, общался ли он с Луизой или нет.

– Вы можете дать его имя и контактные данные?

– Ну, это совершенно незаконно, – неуверенно сказал библиотекарь, нахмурив свои густые седые брови.

– Мы имеем дело со смертью моей девушки, помогите нам, мы ни словом не упомянем Вас, – попросил я, – пожалуйста!

– Только по старой дружбе, Алексей, – ответил библиотекарь, и с этими словами ушел к себе в кабинет. Через минуту он вернулся с бумажкой в руках и отдал её мне, со словами, – если проговоритесь кому-нибудь – меня уволят.

– Никогда! – сердечно сказал я, – спасибо Вам! А теперь, нам пора.

– До свидания, и примите мои соболезнования.

*

На листочке каллиграфическим почерком библиотекаря был записан адрес некоего Ганса Вейруха. Определенно иностранец, подумал я. Странные имя и фамилия несли в себе потенциал и надежду. Я был уверен, что разговор с человеком, имеющим такие интересные инициалы, прольет хоть немного света на загадочные события последних дней.

Собственно, это и был следующий пункт в нашем «потустороннем следствии». Ким настолько вжился в роль детектива, что даже разговаривал на манеру Шерлока Холмса. Мой друг с удовольствием бы сейчас надел длинный плащ и шляпу, имей он эти атрибуты.

– Элементарно, Алекс, – повторял он ежеминутно, – нам могли бы позавидовать лучшие детективы мира, может нам открыть свой бизнес? Откроем сыскное агентство, будем