4. Рассматривая несовместимость довода противника с нашеймыслью, мы иногда открываем не только, что он совместим с последней, но чтоболее того: он служит выгодным доводом в пользу нашей мысли. Например, положиммы говорим, что должно «помолиться за такого-то умершего», а нам возражают: «новедь мы христиане, а он еврей». Услышав это, мы можем решить, что довод «мыхристиане» не только совместим с нашим тезисом, но и даже подтверждает его.«Именно потому, что мы христиане, значит, держимся религии любви, мы и должны онем помолиться». Или я предлагаю выбрать третейским судьею г. Икса. Мневозражают: «Но ведь он не знаком ни с одним из противников». Я подхватываю этотдовод: «Именно поэтому-то он особенно будет на месте: меньше вероятности, чтоон будет пристрастен к кому-нибудь из них».

35:

Этому использованию довода противника для доказательстванашего тезиса соответствует другой обратный случай, тоже часто встречающийсяпри защите, но нередко упускаемый защитою: довод оказывается несовместимым нестолько с нашим тезисом, сколько с тезисом противника (антитезисом) или скаким-нибудь его утверждением. Он иногда разрушает тезис самого противника. Такиедоводы нападения называются «самоубийственными» и дают в руки защите случай дляочень эффектного удара. Тут иной раз уже нечего обсуждать, истинен ли довод илинет; совместим ли он с нашим тезисом или нет. Он разрушает тезис противника — идостаточно отчетливо показать это, чтобы противник попал в трудное положение:или отказаться от довода, или отказаться от тезиса. В устном споре из-за победыэто иногда то же, что попасть «в мельницу» в физической борьбе, если толькопротивник умелый и опытный. Оба эти случая применения довода противника противнего же самого называются общим именем: возвратного удара или возвратногодовода (retorsio argumenti) и в искусных руках являются очень эффектнымимоментами спора.

Отношение к доводам противника. Излишнее упорство. Излишняяуступчивость. Джентльменский спор. Война — так война. Хамская манера спорить.Спокойствие в споре. Подчеркнутое спокойствие. Вялость.

35:

По отношению к доводам противника хороший спорщик долженизбегать двух крайностей:

1) он не должен упорствовать, когда или довод противникаочевиден, или очевидно правильно доказан;

2) он не должен слишком легко соглашаться с доводомпротивника, если довод этот покажется ему правильным.

1. Упорствовать, если довод противника сразу «очевиден» илидоказан с несомненною очевидностью, не умно и вредно для спорщика. Это ведеттолько на путь софизмов; если нельзя «увернуться честным образом», пытаютсяприменить нечестные уловки. Иногда для слушателя или для читателя они проходятнезаметно, особенно, если спорщик пользуется авторитетом. Но в глазахпротивника и лиц, понимающих дело, это не придает уважения человеку. Ясно, чточеловек не имеет достаточно мужества и честности и любви к истине, чтобысознаться в ошибке. К сожалению, такое упорство встречается даже и в научныхспорах. В спорах (36:) общественных, политических и т.д., где необходимосчитаться с психологией народных масс и нечестными приемами некоторыхпротивников, считают иногда необходимым не признавать открыто своей ошибки, покрайней мере, до истечения известного времени, когда острота вопроса упадет. Нои тут это средство и стремление «замазать» ошибку должны иметь пределы,обусловливаемые общими задачами деятельности, настроением масс и другимиподобными обстоятельствами. Кроме того, и здесь только «ремесленник мысли»поступает всегда по раз принятому шаблону. Иногда даже с точки зрения тактикивыгодно сразу прямо, открыто и честно признать свою ошибку: это может поднятьуважение и доверие к деятелю или партии. Вот слова одного из самых талантливыхнаших ораторов: «Я знаю, что многие… думают, что интересы политики запрещаютпризнавать и свои ошибки, и заслуги врага… Я так не думаю». Смелое и открытое,сделанное с достоинством сознание ошибки невольно внушает уважение. Надо помнитьи то, что раз ошибку заметили, ее уж не скроешь: противник, вероятнее всего,сумеет использовать ее во всем объеме.

Приходится наблюдать случая излишнего упорства и в частныхобычных спорах. Оно порой доходит здесь до того, что переходит в так называемое«ослиное упорство» и становится смешным. Защитник своей ошибки начинаетгромоздить в пользу ее такие невероятные доводы, такие софизмы, что слушательспора иногда только рукой махнет: «ну, зарвался (или „заврался“) человек!».Особенно случается это с юными самолюбивыми спорщиками.

2. Однако, если спор важен и серьезен, ошибочно и приниматьдоводы противника без самой бдительной осторожности. Здесь, как во многихдругих серьезных случаях, надо «семь раз примерить и один отрезать». Нередкобывает так, что довод противника покажется нам с первого раза оченьубедительным и неопровержимым, но потом, пораздумав, как следует, мыубеждаемся, что он произволен или даже ложен. Иногда сознание этого приходитеще в споре. Но довод принят уже, и приходится «брать согласие на него обратно»— что всегда производит неблагоприятное впечатление на слушателей и может бытьиспользовано во вред нам, особенно — нечестным, наглым противником. Если же мыубедимся, что приняли «фальшивую бумажку за настоящую», когда исправить эту ошибкусовершенно невозможно, — остается только запомнить это и капитализировать вформе опыта, который «дороже денег». Вперед мы будем осторожнее принимать чужиедоводы. И чем важнее, серьезнее спор, тем должна быть выше наша осторожность итребовательность для согласия с доводами противника (при прочих условияхравных).

3. Мерила этой требовательности и осторожности для каждогоотдельного случая — «здравый смысл» и особый «логический такт». Они помогаютрешить, очевидно ли данный довод достоверен и не требует дальнейшей проверкиили же лучше подождать с согласием на него; достаточен ли он при данном спореили не достаточен. Если довод кажется нам очень убедительным и мы не можемнайти против него возражений, но осторожность все-таки требует отложить согласиес ним и прежде поразмыслить о нем получше, то мы обычно прибегаем к тремспособам, чтобы выйти из затруднения. Самый прямой и честный — условноепринятие довода. Принимаю ваш довод условно. Допустим пока, что он истинен. Какиз него следует ваш тезис? Или «какие еще доводы вы хотите (37:) привести?» ит.п. При таком условном доводе и тезис может быть доказан только условно: еслиистинен этот довод, то истинен и тезиСамый употребительный прием — другой:объявление довода произвольным. Мы требуем доказательств его от противника,несмотря на то, что довод и кажется нам достоверным.

Наконец, очень часто пускаются в ход разные уловки, начинаяс позволительных, вроде обычного «оттягивания ответа» на довод (в надежде, чтопридет в голову возражение против него или же мы окончательно уверимся в егоистинности), кончая разными непозволительными уловками, о которых речь будетдальше.