— Да, спасибо.

Он исчезает на кухне и через минуту возвращается с двумя бокалами:

— Ты выглядишь, словно пришла на заклание, Ева. Просто расслабься. Ничего не случится против твоей воли. Если хочешь, можем просто поболтать.

Ник садится напротив и вкладывает бокал мне в руку. Прикосновение теплой ладони к моей ледяной коже действует расслабляюще. Делаю глоток терпкой рубиновой жидкости и позволяю себе улыбнуться:

— Так проводит воскресные вечера сексуальная фантазия всех студенток нашего курса? Сидя дома?

Ник усмехается, играет темными бровями:

— Ты думала, я коротаю выходные в БДСМ клубе?

— Ты даже не удивился, когда я назвала тебя сексуальной фантазией, — в шутку упрекаю его, снова прикладываясь губами к стеклу. Не знаю, заслуга ли это алкоголя или теплого взгляда Ника, но моя нервозность и паника постепенно начинают отступать.

— Скромность — не одна из моих сильных черт, златовласка. Тем более, ложная.

— замечает Ник с улыбкой. — До того как ты пришла, я собирался смотреть фильм. Если есть желание — можем посмотреть его вместе.

Это предложение одновременно расслабляет и вызывает недоумение. Когда я переступила порог его квартиры, заняться с ним сексом уже не казалось хорошей идеей, но сейчас я чувствую укол разочарования о того, что Ник, кажется, решил свести все к невинному просмотру кино.

— Что за фильм?

— Звездные воины, златовласка. Надеюсь, ты ничего не имеешь против джедаев.

Он щелкает пультом и непринужденно опускается рядом, слегка задевая мое бедро, от чего я застываю в неестественно прямой позе. Но долго так просидеть не выходит, потому что крепкая рука обвивает мою талию и тянет к себе:

— Дыши, Ева. Мы просто посмотрим фильм.

Позволяю телу обмякнуть и прижимаюсь плечом к твердым мышцам, глубоко вдыхая. Аромат чистоты и пряного геля для душа чарующим афродизиаком проникает в ноздри, разогревая кровь.

На экране мелькают изображения Чубаки и нестареющего Хана Сола, и хотя я очень люблю эту медиа-франшизу и не пропускаю ни одной части, никак не могу заставить себя вникнуть в происходящее. Наверное, всему виной размеренное дыхание Ника в моих волосах.

— Кто твой любимый персонаж, златовласка? — шепчет Ник, мягко поглаживая меня по руке. — Мой, разумеется, принцесса Лея.

Я знаю, что говорит о фильме, но есть в его голосе что-то такое, от чего по позвоночнику растекается жар.

Я обожаю Оби-вана Кеноби, потому что с детства неровно дышу к Юэну Макгреггору, но когда я поднимаю глаза, чтобы это произнести, встречаюсь с потемневшим взглядом, и забываю, о чем собственно был вопрос. Повинуясь первобытному инстинкту, тянусь к губам Ника, и ловлю его шепот:

— Хочешь, чтобы я был нежным, златовласка?

— Хочу забыть имя мамы, — возвращаю ему его обещание, и сдавленно стону, потому что настойчивый рот обхватывает мои губы:

— Ты даже свое не вспомнишь, — хрипит Ник, опрокидывая меня спиной на диван.

Как только его язык проникает ко мне в рот, все тело скучивает головокружительный спазм. Я словно проваливаюсь в бездонную кроличью нору, на краю которой так долго вальсировала. Растворяюсь в жадных касаниях горячих губ и трении щетины о кожу, до боли в ногтях вонзая пальцы в твердую спину.

— Боже, — захлебываюсь все новыми взрывами вожделения, поражающими каждую клетку тела. — Нию. боже…

— Златовласка, даже если ты попросишь быть нежным, я не смогу, — жадно стискивает мое бедро под задравшимся платьем. — Ты еще и в чулках.

— Я не попрошу.

Ник быстро выпрямляется и одним движением избавляется от футболки. Его рельефный торс нависает надо мной, дразня идеальными брюшными мышцами и выпирающей V, сбегающей под серую резинку тренировочных штанов.

Опускаю руки на подол платья, намереваясь его снять, но Ник осекает меня, мягко откидывая руку в сторону:

— Я говорил тебе, Ева: главный всегда я. Сегодня ты подчиняешься.

Если бы меня спросили о самой сексуальной вещи в моей жизни, я бы без раздумий выбрала эту фразу. Я хочу подчиняться. Хочу чтобы мной обладали.

Затаив дыхание, наблюдаю, как Ник неспеша тащит подол моего платья вверх, и поднимаю руки, когда тонкая ткань обручем собирается на груди.

— Не двигайся, златовласка. — Ник жадно разглядывает меня, рисуя невидимые круги вожделения на теле. — Твое тело — виагра для импотента. Ты охуеть как прекрасна.

Я закрываю глаза, впитывая в себя сладость этого комплимента, пытаясь запомнить его до мельчайших деталей, чтобы тешить им свое самолюбие в будущем.

— Согни ноги в коленях и разведи их в стороны, — хрипло командует Ник, поддевая пальцем резинку моих стрингов.

Мое горло дергается, безуспешно пытаясь проглотить застывший комок волнения. Я повинуюсь ему и громко вскрикиваю, когда кружевная ткань натягивается, обжигая давлением напряженный клитор.

— Ник… — бессвязно мычу я, упираясь головой в подлокотник дивана. — Я… это…

Давление ослабевает, но через секунду становится еще более суровым, царапая наслаждением чувствительную кожу. Ник повторяет это снова и снова, заставляя меня извиваться на прохладной кожаной обивке и исступленно стонать.

— Хочешь, чтобы я коснулся тебя, Ева?

— Хочу, — облизываю пересохшие губы и раздвигаю ноги сильнее, подаваясь бедрами вверх.

— Кошка, — шепчет Ник, отодвигая промокшее кружево в сторону. Я больно вонзаюсь зубами в губу, когда его палец пробегается по моей влажности, мучительно медленно растирая ее между лепестков. — Такая отзывчивая.

Эти легкие прикосновения сводят меня с ума, заставляя выгибать спину и громко стонать, умоляя его не останавливаться. Тело трясет так словно через меня пропускают многовольтные разряды, и я ловлю воздух ртом, пытаясь в с крупицами кислорода задержать стремительно покидающий меня рассудок.

Ник безошибочно угадывает приближающуюся кульминацию, и когда натянутая пружина у меня в животе начинает стремительно раскручиваться, длинным рывком загоняет в меня пальцы.

— Блядь, Ева, я мечтаю быть в тебе. — доносится грубое рычание, пока он жестко толкается в меня, с каждым движением вознося на вершину экстаза. — Кончай… Кончай, чтобы мы могли продолжить.

Мой мир рассыпается в яркие звенящие стекла под звуки имени Ника и крики наслаждения. Оргазм накрывает меня все множественными волнами, пока наконец, самая последняя не покидает тело, и я не растекаюсь по обшивке дивана.

Хриплый шепот задевает мои губы, мягко перетекая во влажное вторжение:

— Это было охренеть как сногсшибательно, златовласка. У меня член сейчас лопнет.

Я еще не успеваю прийти в себя, когда ладони Ника скользят мне за спину и освобождают набухшую грудь от бюстгальтера, который в одночасье стал мне мал. Прикосновения шершавой кожи к соскам и твердые руки, массирующие грудь обжигают промежность огнем.