боях в Рилгане. Подошло время платить по счетам. Марк решил взять с собой в поездку Микульпа. Брат не выказывал в чём-то особого таланта и за два года так и не определился с профессией. Судя по отзывам учителя амбиса, хороший фехтовальщик из него тоже не получится. Эта неопределённость немного печалила.

Они пересекли русло Мраморной реки по каменному мосту с блокпостом из парочки боевых магов и въехали во владения Соммула. Их ждал лес оккапури. Марк столько про него слышал, что не мог обойти стороной такую интересность. К тому же он узнал, что из древесины оккапури делают посохи.

В оружейной лавке он видел парочку таких — крайне дорогое удовольствие. Большинство магов предпочитают одноручные мечи и метательное оружие, но отряды поддержки очень любят эти деревяшки. Особенно те, у кого маны до жопы. «Да, да, Коррус, надеюсь, у тебя сейчас покраснели уши», — подумал Марк.

Этот материал хорошо проводил ману и в навершии посоха, как правило, было много пазов для кристаллов. Объединённые в один большой кристалл они как бы создавали единую ёмкость для маны. Можно использовать убойные заклинания на тысячи единиц маны. Грубо говоря, это базука от мира магии.

Стандартная ёмкость огромных кристаллов в четыре тысячи маны преодолевалась подобным «хабом». Использованные кристаллы вынимались и выбрасывались, в пазы загружались новые и вуаля — боевая единица снова готова к бою. Лишь бы базовый запас маны позволял такое делать.

Все эти стандартизированные ёмкости тоже не случайность. Отто рассказывал, что существует некая единая комиссия. Ответвление магического картеля, которое строго следит за поступающим на рынок товаром. Так-то эти кристаллы добывают с разным объёмом — просто их подгоняют под стандарт, чтобы не возникало путаницы в ценах и прочих махинаций. Неогранённый кристалл может быть с любым количеством маны.

Ещё Марк понял, что самый выгодный курс — это обмен денег на огромные кристаллы.

Как ни странно так выходило дешевле, чем покупать маленькие, средние и большие. В маленьком кристалле за один фалер ты покупаешь двадцать маны, а в огромном за ту же сумму — сорок. Так что он продал всю мелочёвку и закупил только огромные — благо деньги позволяли. Физические размеры кристаллов не сильно коррелировали с их описанием. Самый большой размер — с ноготь.

Издалека уже виднелись кроны. Рудеус не поехал с ними, а послал слугу с письмом. Со слов должника, обо всём уже договорились. Провожатый — знак доброй воли. Ну или надсмотрщик, чтобы они тут дел не натворили. Одетый в свободную одежду, амбис сохранял молчание. Марк пытался его разговорить — без толку.

Тот лишь пялил взгляд вперёд и изредка моргал, смачивая хрусталик глаза специальной жидкостью. Она по составу схожа с обычной слезой, но по свойствам немного другая. Плёнка лучше смачивает глаз, а всякие соринки утопают в её толстом слое. Субстанция напоминает прозрачный жир.

Их встретил неказистый молодой служащий. Видимо, остальные были заняты.

— Меня зовут Том, хозяин приказал вам всё показать.

Они представились. Мик с интересом ворочал головой туда-сюда. Их повели на лесопилку. Там уже валялись мёртвые тушки оккапури разных размеров. Циркулярный диск приводился в движение мускульной силой, но были и приспособления для ветряной и водной магии.

— А почему вы разделываете их топорами и пилами? Я видел, как валят простой лес — там используют магию.

— Хороший вопрос, — Том радостно хрустнул пальцами, погружаясь в любимую стихию, — древесина оккапури не только проводник для маны, как многие думают, но и обладает небольшими антимагическими свойствами.

Мик провёл рукой по стволу свежего дерева, будто пытаясь нащупать эти самые свойства.

— Как вы догадались, затраты маны на такую обработку выйдут выше, поэтому мы используем металл.

Они вышли наружу и наткнулись на склад огромных брёвен, тянущихся на десятки метров.

— Это корабельная древесина. Ей отделывают промысловые корабли, чтобы морские твари не потопили своей магией судно. Без такой обшивки охота на куталиков невозможна.

— А что насчёт другого применения? Почему бы не делать из неё щиты?

— В великую войну Сансибуру наши предки так и делали, но это оказалось неэффективным — людская магия гораздо сильнее. А у вымерших рас так подавно. Пройдёмте сюда.

Они подошли к огороженной зоне, похожей на американское ранчо. Поле бесконечно тянулось за горизонт. Странно, но забор не внушал чувства защищённости. Как огромные оккапури не разбредались за пределы фермы? Этот вопрос он задал Тому. Они пробрались внутрь и двигались прямиком к высоченной кроне.

— Всё просто. Периметр засыпан солью.

И в правду — вдоль забора отсутствовала какая-либо трава. Марк обернулся снова к юному гиду.

— Это дерево тоже может ходить? — он ткнул пальцем в сторону, куда они двигались.

— Нет, это самки — мы их держим в неподвижном состоянии.

Внешне оккапури ничем не отличались от обычных деревьев. Каких-то рук как у трентов не было. Вдали шуршали кроны мигрирующих самцов.

— В каждом секторе своя самка. Этой уже больше тридцати лет.

— Я слышал, что все магические растения питаются маной, — блеснул знаниями Марк.

— Да это правда, но маной питаются только самки. Оккапури изначально были не оседлыми деревьями. Истощив почву, они уходили дальше. Род Соммула смог их приручить, — не без гордости ответил Том.

Они, наконец, дошли до женской особи, и тут прямо на Микульпа рванула целая стая четвероногих растений.

— Гург, чего это они?! — брат наматывал круги, уворачиваясь от веток.

Когда эта свора почти его догнала, он скастовал пневмодвижение. Похоже, это было ошибкой. Земля под ногами затряслась. Величественный протяжный треск и звук сворачивающейся в канатный жгут древесины. Маленькие оккапури припустили к стволу, забыв про Микульпа.

Корневища, разбрасывая землю, вылезали наружу, одно деревянное щупальце метра на два уже оголилось. К ним спешило несколько надсмотрщиков на лошадях.

— Вот я дурак, — чуть ли не в слезах воскликнул Том. — Я забыл вам сказать, что здесь безмагическая зона. Любое заклинание воспринимается самкой как угроза.

Последние слова он уже говорил, когда они утекали прочь. Вовремя, что тут скажешь. Они выбежали из предполагаемой зоны поражения и смотрели как самка пытается вылезти с насиженного места и покарать обидчиков.

— Кажется, мне влетит, — грустно подытожил Том, повесив длинный нос.

— Ничего, все ошибаются, — попытался подбодрить Марк.

Он ещё что-то хотел сказать, но неожиданно увидел странный синеватый мешок, вздувшийся как нарыв сбоку на самке.

— Что это? — спросил он