– … не торопится, – закончил он за нее. – Я знаю, у меня ужебыл опыт торговли в маленьких городах. Мой рациональный ум подсказывает, чтоваши слова – истинная правда, но есть еще один голос, который продолжаетзанудствовать:

– Они не придут, Лилэнд Гонт, о-о-о нет, они не придут,будут обходить тебя стороной, – вот погоди, сам увидишь.

Полли рассмеялась, вспомнив свои собственные и точно такиеже опасения, когда она открывала мастерскую Шейте Сами.

– А это что такое? – спросил он, дотронувшись до коробки. ИПолли заметила то, на что в свое время обратил внимание Брайан Раск: указательныйи средний пальцы на его руке были одной длины.

– Это пирог, – сказала она. – И если бы вы знали этот городхотя бы наполовину так хорошо, как я, вы были бы уверены, что это единственныйпирог, который вы сегодня получите.

Он улыбался, явно довольный ее словами.

– Спасибо, большое спасибо, мисс Чалмерс… я чрезвычайнотронут.

И она, которая никогда в жизни не позволяла называть себя поимени первым встречным и даже знакомым (она, которая с подозрением относиласько всем – торговцам недвижимостью, страховым агентам продавцам автомобилей ктоприсваивал себе такую привилегию без спроса), она, не веря собственным ушам,предложила:

– Раз уж мы с вами соседи, называйте меня запросто, Полли.

Пирог был «пальчики оближешь», как сразу понял и высказалвслух Лилэнд Гонт, сняв с коробки крышку и потянув носом. Он попросил еезадержаться и разделить с ним трапезу. Полли скромно отказывалась. Гонтнастаивал..

– Вы кого-нибудь наверняка оставили вместо себя вмастерской, а у меня посетители появятся не раньше чем через полчаса, таковыправила хорошего тона. Мне хотелось бы поговорить с вами, порасспросить огороде.

И она согласилась. Он исчез за шторой в глубине зала и, судяпо легкому скрипу, Полли поняла, что он поднимается наверх за тарелками ивилками. Видимо, там располагалось его жилье, во всяком случае временное.

Пока он отсутствовал, она разглядывала выставленные напродажу вещи.

Вывеска на стене у входной двери гласила, что магазин будетработать с десяти утра до пяти вечера по понедельникам, средам, пятницам исубботам.

По вторникам и четвергам он будет закрыт, кроме тех случаев,о которых «будет объявлено дополнительно», и вплоть до конца весны (Поллипонимающе усмехнулась – вплоть до того момента, когда город наводнит толпаоголтелых туристов и отдыхающих, размахивающих пачками долларов.) Нужные Вещи,решила она, редкий магазин, редкостный даже, по высшему классу. Этот вывод былсделан при беглом осмотре, но приглядевшись повнимательнее к товарам, она сталасомневаться, что его можно так просто определить.

Предметы, которые видел Брайан накануне – камень, деревяшка,камера Поляроид и фотография Элвиса Пресли, по-прежнему лежали на своих местах,но к ним добавилось еще десятка четыре наименований. Небольшой ковер,стоимостью, по всей видимости, в небольшое состояние, висел на белой стене –без сомнения турецкий и без сомнения старинный. В одном из стеклянных ящиковвыстроилась коллекция оловянных солдатиков, вполне возможно антикварных, ноПолли было известно, что все оловянные солдатики, даже те, которые сделаны вГонконге неделю назад, в прошлый понедельник, выглядят как антикварные.

Ассортимент товаров был невероятно широк. Между фотографиейЭлвиса, одной из тех, что продают во всех привокзальных киосках на масленицу по4 доллара 99 центов за штуку, и давно наскучившим типично американским флюгеромв виде орла, пристроился стеклянный абажур, цена которому должна быть не меньшевосьмисот, а вполне вероятно, и пяти тысяч долларов. Старый и несимпатичныйчайник соседствовал с парой великолепных poupees, и Полли терялась в догадках,сколько могут стоить эти очаровательные французские куколки с румяными щечкамии ножками в подвязках.

Там был набор бейсбольных карточек и табачных этикеток,масса разложенных веером журналов тридцатых годов («Сверхъестественное иНепонятное», «Поразительные Истории», «Ужасы и Кошмары»), репродукторпятидесятых годов того отталкивающе розового цвета, которому отдавалипредпочтение в те времена, если дело касалось бытовых приборов, а неполитических убеждений.

Большинство – хотя и не все – предметы были снабженыэтикетками:

ОСКОЛОК КРИСТАЛЛИЧЕСКОГО МИНЕРАЛА, АРИЗОНА написано было наодной, БЫТОВОЙ НАБОР ГАЕЧНЫХ ключей – на другой. Этикетка перед деревяшкой,которая так поразила воображение Брайана, гласила: ОКАМЕНЕВШИЙ КУСОК ДЕРЕВА СОСВЯЩЕННОЙ ЗЕМЛИ. На этикетке, пристроившейся подле карточек и журналов, былонаписано: ДРУГИЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ ПРЕДЪЯВЛЯЮТСЯ ПО ТРЕБОВАНИЮ.

Но все предметы, как заметила Полли, будь то хлам илиистинная ценность, имели одно общее свойство – на них не стояла цена.

3

Гонт вернулся с двумя небольшими тарелками простого старогокорнуэльского фарфора, ничего особенного, ножом для пирога и парой вилок.

– Там такое творится, сам черт ногу сломит, – сообщил он,сняв крышку с коробки и отложив ее в сторону вверх дном, чтобы она не оставиласледа на буфете, где он разделывал пирог. – Как только немного разберусь тут,буду подыскивать себе дом, а пока поживу над магазином. Все в коробках.Господи, как я ненавижу коробки. Представьте себе…

– О, не так много, – воскликнула Полли. – Куда мне столько?!

– Ладно, – согласился Гонт, отложив отрезанный кусокшоколадного пирога на одну из тарелок. – Этот останется мне. Кутить так кутить!А вам такой?

– Даже еще меньше.

– Меньше отрезать не могу, – сказал он и положил на тарелку узкийкусок пирога. – Ах, как пахнет. Еще раз спасибо, Полли.

– Не стоит благодарности, я очень рада. Аромат от пирогаподнимался действительно великолепный, и на диете она не сидела, но отказ отбольшого куска не был вызван необходимостью соблюдения правил при первомзнакомстве.

Последние три недели в Касл Рок стояло прекрасное бабьелето, но в понедельник похолодало и от этой резкой перемены погоды больше всегострадали ее руки. Пройдет некоторое время, и суставы приспособятся к холоду, иболь поутихнет (во всяком случае об этом она молила Бога и так было раньше,хотя Полли не в силах была закрыть глаза на прогрессирующий характер болезни),но сегодня с самого утра было из рук вон плохо. Когда так случалось, она небралась предсказать, что смогут, а чего не смогут делать ее несчастные руки,поэтому и отказывалась – от беспокойства и опасений.

Она сняла перчатки и пошевелила пальцами для проверки. Больпронзила от кисти до самого локтя. Она снова пошевелила, сжав зубы. Больвернулась, но не столь сильная на этот раз. Она слегка расслабилась. Все впорядке.