«Показалось», — выдохнул Андрей и для начала решил разобраться с НАЗом. «АПС» являлся неплохим пистолетом, но таскаться по чужим горам только с ним было небезопасно.

За последние пару лет содержимое носимого аварийного запаса претерпело серьезные изменения. Причиной тому стал автомат «АКС-74У» и боезапас к нему. Понеся серьезные потери в результате атак ракетами ПЗРК, советское командование убедилось в том, что индивидуальное вооружение летчиков крайне слабое. Вначале в комплекте у каждого имелся пистолет «ПМ», но его, как правило, не хватало и на пятиминутный бой на земле после катапультирования. В какой-то момент среди летного состава даже родилась мрачная шутка, дескать, «макаров» выдается с единственной целью — своевременно застрелиться.

После замены «ПМ» на «АПС» у летчиков появился шанс поражать цели на дистанции до ста метров. Но разве этого достаточно для ведения полноценного боя? Поисково-спасательные вертолеты не могли прибыть на помощь мгновенно, и летчикам требовалось продержаться минут тридцать-сорок. Старичка «стечкина» на такой срок тоже не хватало.

И вот, наконец, из Москвы пришло долгожданное распоряжение укомплектовать НАЗы укороченным «калашом». Причем размеры носимого запаса должны были остаться неизменными.

С автоматом, конечно, летать на боевые задания стало поспокойнее. Даже, невзирая на тот факт, что из-за «АКС-74У» НАЗ лишился нескольких весьма важных составляющих, экипажи самолетов и вертолетов нововведение поддержали.

Расстегнув молнию плоской сумки из непромокаемой ткани, Воронов откинул крышку и первым делом вытащил автомат с четырьмя магазинами. Пристегнул один, отрегулировал длину ремешка и повесил оружие на правое плечо. Прежде чем застегнуть молнию сумки, генерал посмотрел на часы.

С момента приземления прошло двадцать минут. Аварийная радиостанция продолжала непрерывно посылать в эфир сигнал бедствия, который можно было запеленговать и с относительной точностью определить место нахождения Андрея.

Однако поисково-спасательных групп все не было…

* * *

После распоряжения командования о вооружении летчиков автоматами, НАЗы потяжелели, зато ассортимент полезных вещей изрядно «похудел». Увы, но чтобы вместить в узкую непромокаемую сумку автомат, надо было чем-то жертвовать. Так, из четырех видов содержимого не пострадали лишь «Средства сигнализации и связи» с «Аварийной медицинской аптечкой». Зато «Аварийный запас пищи и воды» с «Лагерным снаряжением» уменьшились по объему втрое.

Самое необходимое Воронов решил сразу разложить по карманам комбинезона и «разгрузки». Радиостанция уже находилась в верхнем нагрудном кармане, к ней же он сунул электрический фонарик. В один из боковых карманов запихал сигнальный патрон ПСНД и сигнальное зеркало.

Медицинскую аптечку, консервы, галеты, шоколад, кофе, чай и сахар Андрей оставил в сумке, а единственный полуторалитровый бачок с водой прикрепил к брючному ремню.

Из так называемого «Лагерного снаряжения» в НАЗе имелись только компас, нож-пила, ветроустойчивые спички, сухое горючее и специальный консервный нож. Все это также осталось в плоской сумке. Воронов закрыл ее на молнию, с помощью ремня повесил на левое плечо, поднялся и начал осматриваться по сторонам…

Осторожность была не напрасной. Левее и ниже по склону острое зрение уловило незаметное движение.

Летчик замер.

«Банда! Вот же «повезло»… — сразу определил он характер нежелательной встречи. — Что делать? Оставаться на месте или, распластавшись, ужом ползти в сторону?»

Ниже метров на сто пятьдесят в северо-восточном направлении двигались шестеро мужчин. Первый нес на плече карабин, другие были вооружены «калашами», и лишь замыкающий тащил длинную устаревшую винтовку «Бур».

Воронов не сводил с них глаз. Судя по поведению, моджахеды никого не искали, а спешили в какое-то определенное место. Шли уверенно, не особо глазея по сторонам.

— Это нам на руку, — прошептал летчик. — И направление — в самый раз.

Дождавшись, когда небольшой отряд отдалится на приличную дистанцию, он поднялся и, выбрав противоположный курс, отправился искать укромное место, где предстояло дождаться поисково-спасательную группу.

ДРА; Кабул

В могучем здании, стоящем на холме, известном как дворец Амина, находился штаб 40-й армии. Здесь было суетно и напряженно. Все-таки не каждый день над подконтрольной противнику территорией сбивали генерала в должности заместителя командующего армией.

Впрочем, беспокоились по данному поводу не только офицеры штаба ВВС. Помимо регулярных докладов из штаба ВВС, сам командарм несколько раз навещал Филатова и интересовался ходом поисково-спасательной операции.

Все занимались делом. Оперативный отдел в кратчайший срок подготовил карты обширного района, в котором Воронов выполнял поставленную задачу. Три пары боевых вертолетов выполнили по одному вылету в сторону Панджшерского ущелья и произвели разведку нескольких протяженных хребтов. Так же по приказу генерала Филатова срочно формировались и готовились к отправке две поисковые группы, состоящие из опытных десантников.

В разгар работы в кабинет командующего армией постучали.

— Да! — не отрываясь от телефона, гаркнул генерал.

Дверь приоткрылась. В щель робко просунулась голова начальника Особого отдела.

— Разрешите?

Филатов жестом пригласил его войти.

«Особистом» ВВС армии служил хмурый неулыбчивый товарищ изможденного вида по фамилии Стрижов. Он имел звание полковника, но на военного совершенно не походил, так как был мелкого роста, бледнокожий и начисто лишенный мышечной массы. В дни редкой непогоды, когда поднимался сильный ветер, народ даже переживал, что его может унести в далекую Волшебную страну.

Никто о нем толком ничего не знал, покуда в 40-ю армию не перевелся другой полковник — начальник разведки Александр Царев. Этот был нормальным общительным мужиком средней упитанности и со здоровым румянцем на щеках. По странному стечению обстоятельств полковники оказались одноклассниками, но почему-то оба были не в восторге от чудесной встречи на афганской земле.

Новый разведчик умел расположить к себе любую компанию, умел рассмешить свежим анекдотом и вообще неплохо вписывался в коллектив. Как-то раз во время застолья по поводу Первомая он и разъяснил народу, кем являлся Стрижов. Начался разговор издалека. С одноклассников.

— А чего хорошего во встречах бывших соседей по парте? Вон давеча в Москве на Борьку Мышкина наткнулся — вместе лет семь бок о бок науку грызли. Представьте: широкоплечий красавец, заводила, кандидат в мастера спорта по горным лыжам и акробатике; все наши девки по нему сохли! А тут стоит передо мной этакое лысое, толстое, потное и одышливое тело. Три раза в разводе. Я его и узнал-то с пятой попытки. Ну, а Леша Стрижов… — выпустив облако дыма, усмехнулся разведчик и пристально поглядел в зашторенное окно, будто сквозь плотный брезент можно было разглядеть звездное небо. Затем неторопливо затушил в банке из-под тушенки окурок и продолжил: — Наверное, в каждом классе учился свой мальчик-изгой. Либо толстый, вечно потный и неуклюжий. Либо весь в прыщах. Либо хилый и тщедушный. Такого одноклассника на перемене загоняли в шкаф, а выйти дозволяли под громкий хохот в середине урока. Зимой с такого срывали шапку и играли ею на школьном дворе в футбол. Кому-то таких было жалко, но большинство испытывали к ним брезгливость.