И тут начинается ряд грандиозных, дорогостоящих, бессмысленных судебных тяжб. Закон.

Бессильный закон.

Служители закона, которых презирает Иоганн Август Сутер.

38

Базель, конец декабря 1849 года.

В Базеле еще не знают об открытии золотых копей.

Госпожа Сутер остановилась в знаменитом отеле «Аист». С ней трое взрослых сыновей и юная дочь. Преданный друг, опекун ее детей во время долгого отсутствия и слишком продолжительного молчания их отца, сопровождает ее. Анна Сутер, урожденная Дютбольд, — высокая брюнетка, скрывающая чрезмерную чувствительность под напускной суровостью. В золотом медальоне, висящем на шее, она носит дагеротип Иоганна Августа, тогда еще ее жениха.

Анна Сутер долго не могла решиться. Письмо из Новой Швейцарии, помеченное концом декабря 1847-го, приглашает ее в Калифорнию. К письму прилагаются подробнейшие инструкции по отплытию и самому путешествию, а также значительный аккредитив банка «Пассаван, Сарразэн и компания», что в Базеле. Коль скоро Анна Сутер все-таки пускается в такой путь, то лишь благодаря ее отцу, старому пастору из Гренцаха, сподвигнувшему ее на это во имя христианского милосердия и ради честного имени ее детей, а также благодаря самоотверженным заботам Мартина Бирманна, опекуна, взявшего на себя улаживание всех формальностей, много раз посещавшего Базель, узнавшего все необходимые факты прямо в банке и доставившего оттуда сенсационные известия вместе с крупной суммой денег. Госпожа Сутер успокоилась, она знает, что ее муж, Иоганн Август Сутер, безукоризненно честный человек и клиент самых больших банков Европы, что он один из крупнейших колонистов Америки, собственник поместья, которое больше, чем весь Базельский кантон, основатель страны, оплодотворивший все окрестные земли, эдакий новый Вильгельм Телль, ибо она совсем не представляет себе, что ж такое на самом деле эта Новая Швейцария, зато слышала всякие разговоры о войнах и баталиях; но что значат ее страхи и тайные колебания, если она смогла заплатить все прежние мужнины долги и аннулировать позорный приговор, вынесенный ему в былые дни. И теперь долг зовет ее туда. Она едет.

Старший служитель банка «Пассаван, Сарразэн и компания» принес прямо в отель аккредитивы банковских домов «Старший Дардель» в Париже и «Пюри, Пюри и сын» в Гавре. Он передает госпоже Сутер пожелания доброго пути и пользуется случаем, чтобы рассказать ей о своем кузене, которого он так хотел бы видеть преупевающим в Америке. У дверей стоит важный форейтор, пощелкивая хлыстом. Хозяева «Аиста», господин и госпожа Фрейтаг, на прощание потчуют вином. Кругом во множестве толпятся добрые буржуа, они растроганы видом этой бедняжки, отправляющейся в столь длительное путешествие. Ей дают тысячи советов. Совсем крошечный в большом вольтеровском кресле, сухонький старичок Мартин Бирманн всхлипывает и чихает в носовой платок. У него на коленях распростерлась дорожная сумка, обитая вышитой тканью и запертая на толстый висячий замок. Вот наконец все семейство взобралось в почтовую карету, и только тут Мартин Бирманн доверяет драгоценную сумку госпоже Сутер, в который раз перечислив ей, что лежит внутри.

Карета трогается. Вслед несутся приветственные крики. Дети хохочут. Мать чувствует, как у нее сильно защемило сердце. Мартин Бирманн берет двойную понюшку, чтобы скрыть волнение.

В добрый путь!

В добрый путь!

39

Едут быстрехонько. Почтовая карета мчится почти без остановок. Ночуют в Делемонте. На следующее утро завтракают форелями в Сент — Юрсанне, и пока дети восторженно осматривают маленький городок, в котором сохранились средневековые крепостные стены, у госпожи Сутер сердце не на месте от мысли, что она въехала в католическую страну. Вечером останавливаются на ночлег в песчаном Поррентрюи. Потом, уже на следующий день, въезжают в места, где живут французские швейцарцы, едут долинами Жуа и Аллен, через Бонкур, Делль, Бельфор, откуда пересаживаются в экипаж, прибывший из Мюлуза.

Теперь на всех парах по большим дорогам Франции, и вот, проехав Люр, Везуль, Витрей, Лангр, вскорости доезжают до Шомона, а оттуда на перекладных до Парижа. Теперь из Шомона отправляется речной пассажирский пароходик в Труа, откуда можно добраться до Парижа по железной дороге, но на почтовой станции госпожа Сутер заглянула в газетный листок и увидела там рисунки какого-то Домье, живописующего все опасности, из-за которых путешественники избегают этого нового способа передвижения; вот почему, невзирая на данные ей инструкции, она предпочитает сесть в общественный экипаж, едущий через Страсбург, это не так опасно, и здесь она будет в окружении людей, еще говорящих по-немецки. Дети, особенно мальчики, очень огорчены.

В Париже ее пыл несколько охлаждает мсье Дардель Старший, ее банкир. Как раз от него она впервые слышит об открытии золотых копей. Ей хочется расплакаться и вернуться к отцу. Мсье Дардель, говоря по совести, не знает, что там взаправду, а что нет, но он слышал, что в Калифорнию из Европы бегут одни голодранцы и что на приисках дерутся и убивают друг друга. Он советует ей доехать только до Гавра и там навести справки у товарищей по цеховому братству, прежде чем отваживаться на плавание.

В шаланде, спускающейся по Сене, компания мужиков с рожами висельников держится поодаль от остальных пассажиров. Эти сидят на своих мешках и переговариваются тихо и глухо. Между ними то и дело вспыхивают ожесточенные разборки, и среди криков и ругани слышатся слова «Америка», «Калифорния», «золото».

Когда господа Пюри, Пюри и сын видят, как к ним в бюро входит Анна Сутер, и слышат от нее, что она собирается в Новую Швейцарию, то широко раскрывают глаза от удивления.

— Ну конечно, мадам, мы прекрасно знаем мсье Иоганна Августа Сутера, мы его доверенные лица и уже много лет ведем с ним очень крупные дела. Да погодите, вот не далее как шесть месяцев назад мы отправляли ему морем большой рояль. Но есть кое-что новенькое, да, новенькое; мы толком не знаем сами, в чем тут дело, говорят, теперь он самый большой богач во всем мире? Он якобы обнаружил золото, золотые прииски, золотые горы. Мы не знаем, сколько там его. Все-таки надо бы нам совершенно отсоветовать вам теперь пускаться в плавание, чтобы попасть туда к нему. Сейчас неподходящее время отправляться в эту самую Калифорнию. Вот уже три месяца, как Гавр наводнили всякого рода молодчики, и все едут в те края, они ни в Бога, ни в черта не верят и уже натворили в городе много всякого. Не надо бы вам подвергать опасности ваших сыновей и особенно юную мадемуазель. Нет, через Нью-Йорк больше не ездят, это уж слишком долгий путь. Да мы и сами зафрахтовали три парохода, которые поплывут в Чагрес, это намного короче. Сейчас все едут именно так, в этом месяце мы отправили уже семьсот двенадцать кораблей. Но подумайте хорошенько, взвесьте все риски, которым подвергнетесь в подобном обществе. Стоит потерпеть несколько месяцев, мы испросим для вас инструкций у мсье Иоганна Августа Сутера. Вы можете…

Побежденные спокойной настойчивостью госпожи Сутер, господа Пюри, Пюри и сын больше не возражают. Они делают все, что от них зависит. Анна Сутер с детьми отплывает на одном из их кораблей, «Город Брест», лопастном судне, ходившем в Джерси и теперь переведенном на новый морской маршрут до Чагреса для доставки золотоискателей.