— Надеюсь, что помочь вам в моих силах, — сказалон вслух добрым и одновременно твердым голосом, что всегда неотразимодействовало на клиенток.

— Но уж больно моя проблема.., э-э-э.., нетривиальная.

— Я готов вас выслушать, — осторожно произнесТорвил. Он чувствовал, что женщина колеблется, что она и не хотела бы ничегорассказывать, но не видит другого выхода. — Начните с чего-нибудь, даженесущественного, а потом мы выясним детали.

Энди ждал, что, начав говорить, она выложит все одним махом.Как правило, так происходит со всеми взвинченными людьми.

— Ну, хорошо, — она глубоко вздохнула ипередернула плечами. — Недавно меня сбил автомобиль.

— О, мне жаль, — пробормотал Торвил, опустивголову.

— Это было в России. Очнувшись, я поняла, что ничего непомню. Абсолютно. Кто я, почему нахожусь именно там, где нахожусь, кто моиродные и так далее. Я приняла как должное, что муж прислал за мной секретаря.Короче говоря, я не хочу никому говорить, что у меня амнезия.

— А моя задача…

— Ввести меня в курс моей жизни. Я не знаю абсолютноничего — даже как зовут мою кошку. Все кажется мне чужим и абсолютнонезнакомым.

Энди Торвил беспокойно поерзал в своем кресле и прокашлялся.

— За такое дело вряд ли кто-нибудь возьмется безпредварительной проверки. Если бы, я подчеркиваю — если бы! — вы вдругоказались совсем другой женщиной, задумавшей, допустим, провернуть какую-тоаферу, то, помогая вам, я стал бы вашим сообщником. А вы ведь знаете, чтонельзя выдавать себя за другого человека, это противозаконно.

— Правда? — живо спросила женщина, в ее голосепроскользнуло не то разочарование, не то испуг. — На самом-то деле я та,за кого себя выдаю. Это очень легко проверить, знаете ли. Не могут же десяткилюдей ошибаться на мой счет, как вы думаете? — Она издала странный смешок.

— Так какие же у вас основания скрывать потерю памятиот ваших родных? Ведь вы можете довериться хотя бы одному из них, и он поможетвам.

— Я не знаю, кому довериться, — пробормоталанезнакомка. — Мне кажется, что между мной и моим мужем что-то происходит.Я хочу знать — что. Я хочу знать, как вести себя в своем доме. Я хочу знать,как зовут моих друзей и где они живут. Чем я занята весь день, есть ли у менясчет в банке и если есть важные бумаги, то где я их прячу?

— Неслабая работенка, — усмехнулся Энди.

— Но не невозможная. Учтите, что я буду вам помогать.

— А вы не подумали, что, заказывая такое досье на себя,вы здорово рискуете?

— То есть?

— Мы с моим помощником Томом называем подобный сборсведений «черными копилками».

— Что вы имеете в виду? — насторожиласьледи. — Почему это черными?

— Там неизбежно окажется какой-нибудь компромат. Акомпромат — это шантаж.

— Вы что же, шантажист?

— Я — нет, но как профессионал могу вам рассказать…

— Ладно, — перебила его женщина. — Вероятно,я действительно дала маху. Придется нам вдвоем с амнезией идти кпсихоаналитику.

— Вы в самом деле обратитесь к врачу?

— Раз вы настаиваете…

В ее голосе Энди послышалась насмешка.

Она встала, окинула его быстрым взглядом и, махнув напрощание рукой, вышла. Не успела она свернуть за угол, как Энди понял, что она«зацепила» его. «Ну и что, что деньги мне больше не нужны, — подумалон. — А дамочка эта чрезвычайно занимательная. Спроси себя, Энди, будет литебе жаль, если ты не узнаешь продолжения истории? Да, мне будет безусловножаль. Так чего же я стою?»

* * *

Фред бросил на кровать дорожную сумку и принялся укладыватьв нее вещи. Он надеялся, что поездка будет удачной. Хотя в конце пути его моглоожидать что угодно. Элис Хэммерсмит терзали какие-то злые демоны. Ее отношенияс мужем были до того странными, что даже видавший виды Фред пал духом — онникак не мог составить мнения о подводных камнях этого брака. Винсент постоянноафишировал постулат о нетленности брачного союза, однако на деле ничем своехорошее отношение к жене не подтверждал. Возможно, раньше Элис и пыталасьвоздействовать на мужа нежностью, но теперь в доме явно установился вооруженныйнейтралитет. Винсент не проявлял ни малейшего желания выполнять супружескиеобязанности, а Элис, в свою очередь, в пику этому обстоятельству заводилазнакомства с разными мужчинами, худшим из которых был Георгий с трехэтажнойфамилией, заканчивающейся на «швили».

Все так и шло до того самого дня, когда на горизонте появиласьтаинственная старуха, Молли Паркер. Она позвонила еще до побега Элис в Россию.Фред отлично помнил тот день. Речь позвонившей была чопорной и тихой. Преждечем ответить на вопрос, она минуты две молчала, и надо было обладать терпениемЭлис, чтобы все-таки добиться от нее, с какой стати она желает встретиться «смилой девочкой» с глазу на глаз.

— Фред, я по-настоящему взволнована, — сказалатогда Элис.

— Могу себе представить, — откликнулся он.

Из беседы выяснилось вот что. Недавно в горах трагическипогибли дочь и зять Молли Паркер. Разбирая их вещи, старушка обнаружила связкустарых писем, которые должны были безусловно заинтересовать наследников ДжулиХоккес. В подробности старуха по телефону вдаваться отказалась.

— Знаешь что? Я перезвоню Молли Паркер и договорюсь оцене, а ты съездишь к ней сам и просто привезешь письма моей матери сюда.

— Это неразумно, Элис, — возразил Фред. —Старуха даже не сказала, о каких письмах речь. Может быть, в них совершеннобросовая информация.

— Фред, я тебе доверяю. — Элис подкрасила губы,приблизив лицо к зеркалу. — Поезжай и реши на месте, стоит ли дело техденег, которых она запросит. Я же не могу вообще никак не отреагировать на еезвонок. А вдруг это какая-нибудь страшная тайна?

Элис легкомысленно хихикнула, а Фред нахмурился. Он опасалсятайн. А эта, судя по всему, была тайна из прошлого: старые письма, старые люди.

На следующий день, войдя в кабинет, Фред увидел совершеннодругую Элис Хэммерсмит. Она была бледна, растерянна и задумчива.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — забеспокоился он.

— Да, все нормально.

— А выглядишь неважно. Ты звонила Молли Паркер?

— Звонила. Можешь ехать, она тебя ждет.

— Много она запросила?

— Терпимо, — Элис протянула ему чек.

Фред быстро взглянул на сумму, потом поднял глаза на своюработодательницу:

— Смеешься? Ты ведь даже не знаешь, что покупаешь!

— Знаю. Она мне сказала.

— Да? Я могу узнать — что?