– Вперед, Ренти! Вперед, старый конь, мы все ближе к цели. Скачи изо всех сил!

Ренти поднял голову и радостно заржал, заражаясь его воодушевлением. Неровной рысью он затрусил рядом с Людо вдоль колеи, которую оставила колесница. Боковым зрением Людо разглядел на бегу златорунного Овна посреди резвящегося стада молодых барашков, которые продолжили играть в «Царя горы». Он возвышался на поросшем цветами пригорке, а вокруг скакали малыши. Затем крошечный ягненок боднул громадного барана – таким толчком даже бабочку не собьешь с цветка, – но величественный Овен послушно спрыгнул с пригорка, увлекаемый бурлящим, словно мыльная пена, стадом.

Когда Людо и Ренти, задыхаясь, добежали до деревьев, Солнце уже скрылось из виду. За деревьями стояла калитка, но следы продолжались по другую сторону, поэтому Людо открыл ее, пропуская Ренти, и закрыл за собой, не заметив таблички, на которой значилось:

Впрочем, мгновением позже бык предстал перед ним собственной персоной: он грозно стоял посреди дороги, опустив рога и роя копытом землю.

Как я уже рассказывала, каждое лето Людо отправляли на горное пастбище, где он приглядывал за стадом, пока отец варил сыры. В стаде были быки, и Людо хорошо знал их повадки. Он не боялся их, но, как все, кто имеет дело с быками, уважал и никогда, ни за что на свете не стал бы доверять быку, каким бы мирным тот ни казался. Этот бык вовсе не выглядел мирным. А всем известно, что, когда бык начинает рыть землю копытом, нужно быть начеку.

И главное, не пытаться бежать, а еще лучше – замереть на месте. Если оказался напротив разъяренного быка – стой спокойно и не дергайся.

И Людо стоял. Стоял так долго, что начал опасаться случайно чихнуть.

Рядом с ним замер Ренти, который быка не боялся, но боялся привлечь его внимание, поэтому тоже стоял не шевелясь.

Телец – ибо это был именно он – перестал рыть землю копытом и тоже застыл.

Так бы и простояли они весь день, если бы их не прервали. Две девочки одних лет с Людо подбежали к ним со стороны деревьев. Они собирали цветы на лугу и несли вдвоем венок из ромашек толщиной со скакалку.

Не успел Людо сдвинуться с места или криком предостеречь их, а девочки уже закинули венок на массивную бычью шею. Бык склонил голову ниже, и стало видно, что его рога еще больше, чем казалось издали. Глаза вращались, сверкали белки, а затем, к изумлению Людо, бык пробасил:

– Откуда он взялся? Стоит и стоит как вкопанный.

Девочки встали по бокам Тельца, держась за края венка и не сводя глаз с Людо. Таких девочек он в жизни не видел. Грациозные и стройные, словно фарфоровые статуэтки, девочки были одеты в платья из полевых цветов, кое-где перехваченных ленточками. А что самое удивительное – за плечами у них были крылья. Людо не сразу решил, что это именно крылья: крошечные, всего несколько перышек, мягкие, словно голубиные, да и размером не больше. К тому же выглядели крылья совершенно бесполезными, как у нарисованных херувимов, которых Людо видел в церкви, и едва ли подняли бы в воздух даже таких хрупких созданий. Впрочем, девочки не походили на херувимов, в них не было ничего ангельского. Скорее, они напоминали фей. Но кем бы они ни были, Людо понимал, что они неизмеримо выше простого деревенского мальчишки, поэтому стоял молча, робко надеясь, что девочки сами начнут разговор.

Однако они беседовали только с Тельцом. Одна девочка наклонилась к уху быка и прошептала:

– Наверное, это фавн.

– Вряд ли, – ответил Телец тоже вполголоса, словно не хотел, чтобы Людо его услышал. – Какой-то он неправильной формы, да и шерстью зарос по самую шею, а у фавнов грудь голая. И ноги у него неправильные, и уши – у фавнов уши остроконечные, а у этого и ушей-то не видать.

– Наверное, уши под волосами, – заметила девочка, определенно приняв шерстяную шапку Людо за волосы, как Телец принял его куртку за шерсть. («Если бывают волосы ярко-синего цвета и шерсть с пуговицами», – подумал Людо, потому что был немного испуган и немало удивлен.)

– Думаю, ушей у него нет, – прошептал Телец. – Он же не слышит ни слова!

– Наверное, это чужеземный фавн, – предположила другая девочка. – Он нас не понимает.

– Тогда он еще и слеп как крот, – с беспокойством промолвил Телец. – Уже битый час стоит и молчит как рыба.

На самом деле Людо простоял напротив быка всего пару минут, которые показались ему веками – не испуганный, скорее немного нервный, – но быки склонны к преувеличениям. Именно поэтому им нельзя доверять. Впрочем, этот бык выглядел вполне дружелюбно, поэтому Людо набрал в грудь воздуха, чтобы придать себе смелости, и выпалил:

– Если вам будет угодно, господин…

– Оно говорящее! – воскликнула девочка в платье из незабудок.

– И понимает нашу речь! – воскликнула другая, в платье из цветков шиповника. – Наверное, прошел через лес из Дома Овна. Кто ты? – строго спросила она. – Если ты не фавн, не сатир, не из лесного или водяного народца, то кто ты и почему Овен позволил тебе пройти?

– С вашего дозволения, я мальчик, – начал Людо, но его слова утонули в громких звуках. Грянули дудочки, флейты и прочие инструменты, названий которых Людо не знал.

Телец вскинул голову, и девочки, раскачиваясь на громадных рогах, воскликнули:

– Время пировать! Скорее! А ты, фавн, кем бы ты себя ни называл, можешь, если хочешь, пойти с нами! Скорее, иначе пропустим пение! Хватайся!

И девочка-незабудка бросила Людо конец венка. Людо поймал его и, когда бык, больше не взглянув на него, величаво двинулся по направлению к деревьям, а девочки побежали рядом, резвясь и играя на ходу, последовал за ними.

К тому времени Ренти успел изрядно набить желудок свежей травой и цветами. Людо с завистью подумал, что после завтрака он съел всего одно яблоко, пусть и с волшебного дерева. Возможно, после пения здесь принято угощение? Он бросился вперед, и, когда бык вышел на высокий берег реки, Людо догнал его и посмотрел вниз.

В центре почти круглой ложбины располагался круглый пруд, по берегам которого, уткнув в небо острые пики листьев, росли желтые, лиловые и белые ирисы. На поверхности пруда плавали кувшинки, но таких кувшинок Людо еще никогда не видел: их огромные круглые листья загибались по краям, словно корочка у пирога, а синие бутоны торчали над водой. На листьях сидели лягушки, а длинноногие цапли изящно перешагивали с листа на лист, словно по камушкам. Но самое удивительное, что посреди каждого листа сидели девочки вроде тех, что пришли с ним, и, скрестив ноги, играли на флейтах, дудочках, лирах и других инструментах, которых Людо никогда не видал. Покуда они играли, крылышки за их плечами нежно вибрировали, как у пчелок. Крылышки двигались так быстро, что почти растворялись в воздухе, словно хрупкие паутинки. Если бы Людо задумался, то наверняка решил бы, что именно крылышки удерживают девочек и листья на поверхности пруда.