— Не иначе, как от старших, — предположила миссМарпл, кашлянув.

— Вы.., вы хотите сказать, что кто-то действительно вэто верит?

— Половина Сент-Мэри-Мид.

— Боже милостивый! Но как это вообще могло прийтикому-то в голову? Я был искренне привязан к жене. Она, правда, не разделяламоего страстного желания жить в деревне, но ведь никто и не ожидает отсупружеской жизни полного согласия по любому вопросу. Это недостижимый идеал —фикция, если хотите. Уверяю вас, я глубоко скорблю о своей утрате.

— Поверьте, я лично в этом нисколько не сомневаюсь,однако других несколько смущает отсутствие всяких видимых признаков этойскорби.

Мистер Спэнлоу надменно — насколько это позволял егоскромный рост — выпрямился.

— Уважаемая, позвольте рассказать вам о китайском философе,жизнеописание которого я прочел много лет назад. Когда умерла его горячолюбимая жена, он продолжал невозмутимо разгуливать по улице, по своемуобыкновению ударяя в гонг. Это обычное развлечение китайцев. Горожане былипотрясены силой его духа.

— В Сент-Мэри-Мид, — заметила мисс Марпл, —развлекаются по-другому. Да и китайская философия здесь не в моде.

— Но вы-то меня понимаете?

Мисс Марпл кивнула.

— У меня был дядя, — заметила она, — которыйсделал своим девизом: «Никогда не давай брать над собой верх». Дядя Генри.Необычайной был выдержки человек…

Внезапно лицо мистера Спэнлоу приняло такое сосредоточенноевыражение, что мисс Марпл смолкла и выжидательно на него посмотрела.

— Я как раз подумал, — медленно проговорилтот, — что к западу от коттеджа беседка будет смотреться гораздо лучше.Только надо еще посадить чайные розы, глицинии и такие белые цветочки.., кактам они называются.., совершенно вылетело из головы.

Мисс Марпл вздохнула и тоном, каким обычно разговаривала сосвоими трехлетними внучатыми племянниками, сказала:

— У меня есть прелестный каталог цветов. С картинками!Вы пока посмотрите, а мне еще нужно сходить в деревню.

Мисс Марпл стремительно вошла в дом, поспешно завернула одноиз своих платьев в кусок коричневой бумаги, вышла и быстро зашагала понаправлению к почте, оставив мистера Спэнлоу умиротворенно разглядыватькаталог.

Мисс Полит, портниха, жила в квартире над почтой, однакомисс Марпл не стала сразу к ней подниматься. Вместо этого она дождалась, когдаровно за минуту до половины третьего к почте подкатил автобус из Мач-Бенгэма, сзавидной пунктуальностью останавливавшийся здесь каждый день. Когда нагруженнаяпосылками почтмейстерша поспешила наружу, мисс Марпл не спеша вошла внутрь.Когда через несколько минут почтмейстерша вернулась, мисс Марпл уже поднималасьпо лестнице наверх. Как выяснилось, она хотела немного обновить свое сероекреповое платье и, если это, конечно, возможно, привести его в большеесоответствие с требованиями современной моды. Озадаченная мисс Полит обещала попробовать.

Визит мисс Марпл явился для начальника полиции полной, хотьи приятной, неожиданностью.

— Простите, Бога ради, за беспокойство,полковник, — с порога начала извиняться мисс Марпл. — Прекрасно знаю,как вы сильно заняты, и, однако, вы всегда относились ко мне с таким терпением,что я решилась, минуя инспектора Слэка, обратиться лично к вам. Понимаете, нехотелось бы, чтобы у констебля Полка начались из-за меня неприятности, но,право же, ему не стоило этого делать.

— Не стоило делать что? — недоуменно повторилполковник Мэлчетт. — Вы про Полка говорите? Констебля из Сент-Мэри-Мид?

— Ну да. Понимаете, он подобрал булавку и заколол еюсвою куртку. Вот мне и пришло в голову: а вдруг он подобрал ее в доме миссисСпэнлоу?

— Ну что же, — с некоторым облегчением вздохнулполковник Мэлчетт, — в конце концов, тут нет ничего страшного. Обычнаябулавка. И он действительно подобрал ее возле тела миссис Спэнлоу. Кстати,вчера он явился к Слэку и сам ему в этом признался — понимаю теперь почему.Разумеется, ему не надо было ничего трогать на месте преступления, но это жетолько булавка, каких у любой женщины с десяток.

— Я, конечно, понимаю, полковник, что для мужчины она,скорее всего, действительно выглядит как самая обычная булавка, но вдействительности это не совсем так. Она очень тонкая. Такие булавки продают вспециальных коробочках, и пользуются ими в основном портные.

Полковник Мэлчетт во все глаза смотрел на мисс Марпл. Он уженачинал понимать… Та радостно закивала головой.

— Правда же, все сразу становится понятным? Она была вхалате потому, что собиралась примерять платье. Они прошли в переднюю комнату…Мисс Полит, снимая мерку, закинула сантиметр ей на шею. Она даже сама,наверное, ей помогала… А дальше оставалось только скрестить концы и потянуть. Говорят,это совсем нетрудно. Ну а потом мисс Полит вышла, закрыла за собой дверь ипринялась стучать в нее, как будто только что пришла… Только вот булавкауказывает на то, что она все же успела побывать в доме.

— Стало быть, это она звонила мистеру Спэнлоу?

— Да, с почты. Как раз в половине третьего рядом спочтой останавливается автобус, и служащие выходят к нему.

— Но, мисс Марпл… Зачем? Зачем ей это? Вы ведь и самизнаете, что не бывает преступления без мотива.

— Да, конечно, но все, что я слышала об этом деле,говорит, как мне кажется, о том, что мотив есть, только искать его нужно не внастоящем, а в прошлом. Это как с моими кузенами: Энтони удавалось все, за чтобы он ни взялся, а бедняжке Гордону не стоило даже и пытаться: скаковые лошадиу него тут же ломали ноги, акции сразу же обесценивались, предприятиянемедленно разорялись и так далее. Насколько я понимаю, они обе принимали вэтом участие.

— В чем?

— Ну, в краже. Много лет назад. Я слышала, очень ценныеизумруды. Горничная и служанка. Никто ведь так и не спросил, откуда у неепоявились деньги, чтобы открыть цветочный магазин. А спросить бы стоило, потомучто открыла она его на свою долю от продажи краденых изумрудов. Ну, а дальшевсе пошло как по маслу. Дело у нее спорилось, деньги будто сами собой приносилидоход… Но вот другой, горничной, не везло настолько, что она кончиладеревенской портнихой. И — представляете? — тогда судьба столкнула ихснова. Думаю, правда, все бы обошлось, не появись здесь Тед Джерард. Понимаете,слишком уж религиозна была миссис Спэнлоу… Она и без того-то мучиласьугрызениями совести, а с появлением этого, как ей казалось, чистого и набожногоюноши они, верно, стали и вовсе невыносимы. В общем, довольно скоро мисс Политпоняла, что дело идет к раскаянию и чистосердечному признанию, которое приведетв тюрьму их обеих, и решила, что нужно действовать. Боюсь, у нее слишкомпорочная натура, чтобы переживать оттого, что за ее преступление повесят ни вчем не повинного, кроме разве непомерной наивности, мистера Спэнлоу.