– Машка, Машенька, ну пожалуйста, хватит придуриваться,вставай! Машуня, я прошу тебя! – Ее голос звучал все громче, всеотчаяннее. Мне огромных трудов стоило не корчиться от смеха. – Господи, нучто мне с тобой делать? Машка, Машка, очнись! – уже вопила она и вдругшепнула: – Лежи тихо, не дергайся! Он идет!

– Что тут такое? – раздался вдруг мужской голос.

Я поспешно закрыла глаза.

– Ой, дяденька, как хорошо, что вы… Видите, подругамоя… она споткнулась, упала и вот лежит… без сознания! Помогите, пожалуйста!

– Я сейчас! – Он выскочил за калитку, нагнулсянадо мной. Я жутко испугалась, что сейчас он меня разоблачит, и от страха былапочти уже в обмороке. – Ничего, я сейчас ее в дом отнесу и вызову«Скорую».

Это уж совсем ни к чему! Я застонала и открыла глаза.

– Ага, глаза открыла! – завопила Мотька. –Слава богу!

– Ну, барышня, что это с вами? – ласково спросилДружинин.

– Не знаю, – слабым голосом проговорила я ипопыталась подняться.

– Болит что-нибудь? – деловито спросил он.

– Да вроде нет. Но мне надо… кусочек сахару, у менягипогликемия, – нагло соврала я, а Мотька в ужасе вытаращила на меняглаза.

– Ах вот в чем дело, – воскликнул Дружинин,подхватил меня на руки и понес в дом.

Мотька бежала следом. Надо надеяться, что ребята успелисфотографировать юриста. Он тем временем внес меня на террасу, уложил на дивани укрыл пледом. Затем сунул мне в рот конфету.

– Ничего, сейчас сделаю тебе сладкий чай, и черезполчаса все будет в порядке.

Он вышел.

– Ты чего придумала? – зашептала мне на ухоМотька.

Я только рукой махнула: мол, потом все объясню.Действительно, скоро появился хозяин дачи с кружкой горячего чаю. Пришлось мнеэтот чай выпить, хотя он был такой сладкий, что меня едва не стошнило.

– Вот уже и краска в лицо вернулась, все в порядке,теперь полежи немного. Может, все-таки вызвать «Скорую»?

– Спасибо, не стоит, мне уже гораздо лучше.

– Вы откуда, барышни?

– Из Москвы.

– А к кому приехали?

– Да мы к Кирьяновым, за цветами. У нас у бабушкиюбилей, нам сказали, что у них тюльпаны необыкновенные…

«Что она плетет, – похолодела я. – Какие ещеКирьяновы? Какая бабушка?»

– Да, цветы у них и впрямь потрясающие, – сказалхозяин.

Я сочла за благо встать. Надо уносить ноги.

– Спасибо большое, мне уже хорошо, мы пойдем!

– Ну что же, не смею задерживать, барышни! До свидания.Эй, постойте! Возьмите на всякий случай.

И он высыпал на стол конфеты из вазочки.

– При гипогликемии всегда надо носить с собойсладкое! – напомнил он. – Берите-берите, не стесняйтесь, это же каклекарство.

Пришлось взять у него конфеты. Мне уже было стыдно за моювыдумку. Мы поблагодарили хозяина и медленно направились к калитке. Выйдя наулицу, мы повернули направо и, лишь убедившись, что Дружинин уже не может насувидеть, дали волю смеху, душившему нас.

– Ой, не могу! – стонала Мотька, держась за живот.

Тут к нам подскочили мальчишки.

– Ну вы даете! Отмочили номер, ничего нескажешь! – задыхался Костя. – Аська до того натурально на землевалялась, умора! А он поверил! С потрохами купился!

– Аська! Что ты выдумала? Какая такая… кемия утебя? – накинулась на меня Мотька.

– Не кемия, гипогликемия, это недостаток сахара ворганизме. Я один раз видела такой приступ у одной маминой знакомой. Она всяпобелела и стала в обморок падать, а потом сладкого чаю напилась, и порядок.Сама же видела, он нисколько не удивился!

– Да, и даже конфетами нас снабдил. Хорошие конфетки,«Белочка», мои любимые. Угощайтесь, ребята!

– Да, с вами не соскучишься, – смеялся Митя.

– Вы снять-то его успели? – спросила я.

– Успели!

– Мотька, а что ты такое про цветы и Кирьяновыхкаких-то плела? Я со страху чуть не померла!

– А это мне та старушка рассказать успела, вот я иввернула, чтобы он чего не заподозрил! А вообще-то хороший дядька, добрый, напреступника не похож!

– Похож не похож, а проверить надо. Кстати, выяснитесегодня, какого цвета машина у Кошелева и какой марки. Вдруг это та же самаямашина?

– Интересно было бы спросить Юлиана, знает ли онКошелева, и понаблюдать за его реакцией, – мечтательно проговорил Митя.

– Нет, еще рано, – оборвал его Костя, – надосперва выяснить расклад, а так можно все дело испортить.

– Костя, а может, ты прямо сейчас, со станции,позвонишь своему дяде? – сказала Мотька.

– Зачем? – удивился Митя.

– Как зачем? А номер машины?

– Моть, у тебя совсем крыша поехала?

– Почему это? – оскорбилась Мотька.

– Да ты же сама нам сообщила имя, отчество и профессиюДружинина. Так зачем же что-то еще выяснять через ГАИ, тем более что могутпонадобиться сведения о машине Кошелева.

– Верно! – засмеялась Мотька. – Но ты все же,когда будешь выяснять насчет Кошелева, попроси заодно и этот номерок проверить,мало ли что…

На обратном пути Костя сказал:

– Первым делом я проявлю пленку и напечатаю карточкуэтого юриста. Вечером покажете ее Люде. Что-то здесь все-таки мне не нравится.Ясно, что горе-папаня уже соврал. Дача не его!

– Если это не одно и то же лицо, – заметил Митя.

– И все равно – он либо не Кошелев, либо не Дружинин!

– Ой, а вдруг он шпион! – воскликнула Мотька.

– Погоди, давай сначала все выясним, а уж потом будемверсии разрабатывать, – одернул ее Костя.

– Да, очень подозрительная история! – подхватилМитя.

– А Людке скажем про то, что дача принадлежитДружинину? – спросила Мотька.

– Конечно! Она же первая своего папочку заподозрила,так что это не будет для нее ударом, – ответил Костя.

– Я только не понимаю, почему она не хочет откровенновсе рассказать матери, – заметил Митя. – Мать бы сразу этогопсевдопапашу разоблачила, и дело с концом!

– А если он не псевдо? Мать не желает о нем дажеслышать, устроит девчонкам бенц, потом еще с отчимом каша заварится, нерасхлебаешь! Да и жалко упускать такое интересное дело! – с жаром сказалая, и они со мной согласились.