Секрет тхелета имелся в Талмуде, но поколения сменялись, и искусство его изготовления было забыто. Хилазон счастливо зажил в средиземноморских рифах, и вскоре ни один человек уже не представлял себе, как он выглядит.

Цивилизации приходили и уходили, иудеи оказались рассеяны по миру и очутились вдали от берегов, у которых хилазон таил свой многоцветный секрет. И все-таки раввины сохранили память об утраченном цвете. Они никогда не видели сияния тхелета, но твердо знали, что их обязанность сделать все, чтобы вновь обрести его. Однако священные тексты задачу не упрощали: в них цвет описывался одновременно как черный, голубой и зеленый; что же до хилазона, было известно лишь, что у него есть раковина и что он “похож на море”.

В средневековой Испании выдающийся ученый и раввин Маймонид решил, что тхелет, вероятнее всего, был светло-голубым, и иудеи в Северной Африке стали украшать свое молитвенное облачение талит, или талес, голубой бахромой. Примерно тогда же раввин Раши из Труа в Бургундии утверждал, что тхелет должен быть черным. Поэтому ашкенази, европейские иудеи, стали носить талес с черной бахромой.

Но оставались те, кто стремился буквально следовать библейским заветам, и прилагали все усилия, чтобы найти моллюска, похожего на море и производящего краску одновременно черную, зеленую и синюю. Увы, их старания были напрасны. Сначала думали, что это ломкая янтина, голубая, как море, ракушка, которая выплевывает лазурную жидкость, чтобы отпугивать охотящихся на нее хищников. Однако в ней присутствовал только синий цвет и ни намека на зеленый или черный. В XIX веке у раввина Гершона Хеноха Лайнера родилось другое предположение: возможно, хилазон – просто каракатица. Действительно, это головоногое умеет менять цвет, как и море, и маскироваться под морское дно. У него есть подобие раковины – кость каракатицы. И оно плюется черными чернилами. Оставалось сделать их голубыми. Гершон Хенох Лайнер изобрел технологию химической обработки, позволявшую получать из чернил каракатицы краску индиго.

Надежда на то, что наконец-то удалось найти хилазон, продержалась до тех пор, пока достижения химии не позволили однозначно доказать, что синяя краска получается не из чернил каракатицы, а состоит из атомов углерода, образующихся при их сжигании. Иными словами, с помощью такого способа синий краситель можно получить из любого карбонизированного органического вещества. Итак, хилазон был не каракатицей.

В конце концов некоторые иудеи поверили, будто Господь сознательно отнял у людей хилазон и только мессия вернет его секрет.

Однако в 1970-х годах археологи раскопали в Ливане руины огромных складов, заполненных раковинами мурекса, что навело искателей хилазона на новый след. А что, если мурекс, за который римляне дрались из-за пурпура, обладает и другими, скрытыми возможностями?

Мурекс – это крупный полосатый трубач, и раввинам, присматривающимся к его раковине в музее, он не показался похожим на море. Однако живой моллюск в воде покрывается водорослями и наростами и напоминает камень, поросший мхом.

Наверняка какой-то рыбак, разбивший мурекс солнечным днем, разгадал секрет тхелета, когда увидел, как сок моллюска становится черным, потом зеленым, потом голубым. Пришлось ждать более двух тысяч лет, чтобы кто-то это заметил, но в 1980-х химик Отто Эльснер доказал: под воздействием солнечного ультрафиолета пигменты мурекса меняют цвет и становятся голубыми, черными или зелеными. Хилазон был найден.

Молитвенные накидки иудеев всего мира в этот момент объединились, вернув себе утраченный надолго фрагмент своей истории. И все это благодаря моллюску трубачу, вкус которого никогда не узнает ни один раввин, поскольку Ветхий Завет запрещает есть морепродукты.

На всяком блюде морепродуктов помимо устриц, которые невозможно открыть, и трубачей, секреты которых мало кому известны, непременно есть креветки.

Креветки – такая мелочь, но замечали ли вы, какое это странное существо? И случалось ли вам, чистя их, на мгновение представить себя в шкуре, точнее, панцире креветки?

Для начала, скелет креветки расположен вне ее тела, снаружи. И она почти ежемесячно меняет его, становясь на несколько дней абсолютно мягкой и беззащитной, пока не отрастет новый скелет. Не правда ли, необычные условия существования?

Еще креветки весьма болтливы. Они общаются, главным образом соприкасаясь своими антеннами, которые также служат им, чтобы распознавать вкус и слушать. Выходит, у них слух, вкус и речь вместе.

А замечали ли вы, какие странные, абсолютно черные у креветок глаза?

Их отличие от наших глаз сразу заметно, а объясняется оно тем, что наш глаз совершенно прозрачный и фокусирует свет посредством линзы, а глаз креветки полностью светонепроницаем. Более того: он поглощает свет, который улавливается крошечными углублениями с внутренней поверхностью, выстланной своего рода зеркалами. Эти миниатюрные колодцы собирают свет в своем центре, где находятся зрительные нервы. Благодаря этому у креветки потрясающее зрение: она способна видеть на сто восемьдесят градусов вокруг себя, даже в воде с очень слабым освещением.

Ночью в морских глубинах планктон сияет, словно звездное небо. Креветка может наслаждаться этим зрелищем, мечтая и любуясь медузами, проплывающими словно падающие звезды.

Море похоже на небо – так сказано в описании священной краски. Однажды людям пришло в голову воспользоваться опытом креветки, чтобы заглянуть в небо. Именно так телескопы NASA, сконструированные по принципу креветочьих глаз, наблюдают по ночам за рентгеновскими лучами, посылаемыми галактиками из самых дальних уголков Вселенной.

Омар

Впрочем, не креветка – звезда блюда морепродуктов. Это, конечно, омар. Согласимся, вполне логично, что самое изысканное и дорогое блюдо – это то, которым невозможно насладиться, не замусорив все от пола до потолка его осколками, и без помощи молотка, орудия, похожего на отвертку, и упаковки бинтов. А в некоторых ресторанах еще и без смешного детского слюнявчика, предохраняющего одежду от пятен.

Но омар заслуживает такой чести.

Однако не всегда он был в таком почете. Внешне он напоминает чудовищное насекомое, и из-за этого гурманы долгое время брезговали им, а узники тюрьмы Нью-Джерси два века назад пришли в восторг, когда администрация исправительного учреждения обязалась кормить их омарами не чаще четырех раз в неделю.

Следует заметить, что это существо еще более странное, чем его кузина креветка. Своими волосатыми конечностями он пробует воду. Мочится он через антенны, расположенные под глазами, и именно так общается с себе подобными, за исключением тех моментов, когда предпочитает звучно жужжать. Омары живут в подводных пещерах вместе с морскими угрями, которые поставляют им остатки своей пищи, но при этом ждут с нетерпением линьки омара, чтобы съесть его, как только он сбросит защитный панцирь. Омар растет на протяжении всей жизни, а если теряет клешню, конечность или глаз, эти части тела вскоре восстанавливаются. Это ракообразное даже способно самостоятельно ампутировать одну из конечностей, спеша избежать опасности: он знает, что при следующей линьке нога снова отрастет. Когда омар линяет, он вылезает из старого панциря и пожирает его: отживший свое панцирь – источник кальция, необходимого для создания нового.