— Это может быть опасно, Владимир Сергеевич, они могутблефовать. Может, им просто нужен заложник.

— Не думаю. В газетах и по телевидению и так развернутамассовая античеченская кампания. Зачем им еще и такие неприятности с ФСБ? Нет,Инна, по-моему, они все-таки хотят сообщить мне новости. Это и в их интересах.Милиции они явно не доверяют, а в группе Воробьева слишком много сотрудниковМВД. Поэтому они хотят встретиться именно со мной.

— Может, лучше я поеду? — предложил Орловский.

— Нет! — решительно возразил Славин. — Ехатьдолжен только я, и по возможности один. Судя по трюку с телефоном, онипредусмотрят возможность моего появления там в сопровождении охраны. И сумеютнаверняка оторваться от других машин. Не будем рисковать. Я поеду один.

— А если это провокация? — все-таки тревожиласьСветлова.

— Тогда придумаем что-нибудь вместе, — улыбнулсяСлавин. — Я думаю, мне нужно ехать.

— Возьмите пуленепробиваемый жилет, — предложилОрловский.

— Не думаю, что он может мне помочь. И потом, зачем имубивать меня столь странным способом. Скорее они могли бы это сделать еще впрошлый раз, когда их человек спрятался в моей машине. Я все-таки поеду один ибез охраны.

Его помощники молчали. Они уже поняли, что Славин принялрешение. Но ни один из них не подозревал, что все комнаты и телефоны их новыхпомещений прослушиваются совсем другими людьми. И полный текст всех разговоровуже через час был представлен человеку в сером костюме, сидевшему за большимстолом в другом здании. Он внимательно прочел сообщение и поднял глаза насидевшего рядом с ним мужчину. Внешность того вызывала непонятный ужас. У негобыли седые волосы и глаза стального цвета, смотревшие на собеседника не мигая,словно их обладатель решил устроить своеобразное состязание. Подбородок былскошен, а вдавленный нос только усиливал отталкивающее впечатление.

— Распорядись, — сказал хозяин кабинета, —пусть последят за этим подполковником. Нужно узнать, с кем и зачем он будетвстречаться.

Конечно, к компьютерам ФСБ доступ для них был закрыт. Этобыло слишком сложно даже для такого профессионала, как Зиновий Михайлович. Авот общие показатели преступности, региональные очаги по Москве, динамикуразвития преступности вывести из общих данных было вполне возможно. Дронгообратил внимание на резкое снижение преступности среди чеченцев в последниенесколько дней и, наоборот, быстрый рост числа задержанных именно из лицчеченской национальности.

Это были данные из Управления внутренних дел Москвы. Онибыли не особенно засекречены и передавались для пользования в ФСБ и СВР пообычным каналам, хотя и под грифом «секретно». Именно поэтому ЗиновиюМихайловичу и удалось получить через СВР столь четкую картину происходящего.

По телевизору, сменяя друг друга, выступали кандидаты впрезиденты от основных оппозиционных партий. Каждый требовал решительнонаказать преступников, устроивших два взрыва. Почти никто не сомневался, чтовиновниками этих событий были чеченцы. Было принято специальное заявлениечеченской диаспоры в Москве о непричастности местных чеченцев к подобнымпроисшествиям. Но общий маховик пропаганды, уже раскрутившийся не в пользучеченцев, начал действовать. Лидер оппозиции, глава национал-патриотическойпартии, чей автомобиль пострадал во время первого взрыва, решительно требовалвосстановления КГБ и принятия чрезвычайных мер по отношению к чеченцам. Другойлидер оппозиции, от объединенных левых сил, у которого по всем показателям былинаибольшие шансы, говорил о неспособности властей справиться с очередной волнойтерроризма, обвинял нынешнего президента в безволии и отсутствии желания кнаведению порядка.

Позже, в информационной программе, выступил и сам президент.Он долго говорил о вреде терроризма и об использовании оппозицией этих взрывовв своих корыстных интересах. Он так возмущался именно последнимобстоятельством, словно оппозиция давала ему слово не использовать эти взрывыпротив него в их избирательной кампании. Президент пообещал найти виновниковэтих «варварских акций» и строго наказать их.

Комментаторы в один голос указывали, что взрывы резконакалили политическую обстановку и президентские выборы могут быть дажеперенесены на несколько месяцев. Дронго слушал эти сообщения, понимая, что обавзрыва были не просто спланированы и осуществлены террористами. Они былисовершены с учетом политической обстановки и нынешней ситуации в стране.

На следующий день Коврова принесла ему новые материалы порасследованию. Группа Воробьева по-прежнему топталась на месте, не имея никакихявных доказательств и определенных версий случившегося. Дронго, дочитав доконца эти сообщения, вернул их своему необычному связному. Женщина, как ираньше, терпеливо ждала, пока он окончит читать.

— Ничего определенного, — разочарованно сказалДронго. — Вы могли бы и не ждать. Эту информацию можно прочитать вгазетах. Я не понимаю, почему она секретная.

— В таком случае читайте все из газет, —невозмутимо ответила Коврова.

— Вот за что я не люблю женщин, — загадочнопроизнес Дронго, — так это за их язвительность.

— Спасибо. — Она поднялась. — У вас все?

— Почти. Скажите, что с сегодняшнего дня я постараюсьначать более активный поиск. Сидение в квартире с компьютерами ЗиновияМихайловича дает не слишком обнадеживающий результат.

— Я передам, — пообещала Коврова. — Может,вам мешает и Зиновий Михайлович тоже?

— Нет, он как раз мне не мешает, — улыбнулсяДронго и неожиданно для женщины спросил: — А вы и раньше работали в разведке?

Она, собрав материалы, ничего не ответила и быстрым шагомвышла из комнаты. Дронго вернулся к Зиновию Михайловичу.

— Проверьте, не изменились телефоны группыСлавина? — попросил он. — Мне нужно будет встретиться с кем-нибудь изних.

— Изменились, — сказал через некоторое времяЗиновий Михайлович. — По моим данным, этих телефонов уже нет в ихкомпьютерной сети. Обычно они держали для этих целей даже два телефона: jодиндля факса, другой был связан с компьютерами. Оба телефона изменились.

— Интересно, — размышлял Дронго вслух, —почему они решили так быстро изменить номера своих телефонов? Обычнаясекретность? Не похоже. Может, про них узнал кто-то третий? Из-за нас они моглиизменить свои номера?

— Не думаю, — ответил Зиновий Михайлович, —мы ведь не подключались к их компьютерам. Вы мне запрещали напрямую выходить наних. И потом, у них есть прекрасный специалист — Дима Виноградов. Я его почеркуже знаю, очень хороший профессионал, хотя и молодой человек.

— Вы правильно делали. Можете выйти на связь сВиноградовым так, чтобы он не сумел просчитать, откуда вы говорите?

— Через спутник могу. Мне разрешен доступ чербз сетьСВР, а у них много закодированных сигналов, о которых никто не знает.