Ей не спалось. Она стояла на балконе и размышляла о себе. О ком же еще? Уже была половина двенадцатого, она поймала себя на мысли, что можно закурить, но потом вспомнила, что сам процесс курения стал болезненным и она не вернется к этой привычке. Щелкнув выключателем, она зажгла свет. Тихий, матовый, маленький балконный свет. Она зажгла свою собственную звезду на балконе, потому что ничего не видела в темноте. Через минуту, шурша крыльями, подлетел мотылек и стал бороться с лампой, разбрасывая пыльцу и упрямо облетая ее, как маленькую планету. Она смотрела на его полет и мысленно приказала ему успокоиться. К ее удивлению, мотылек быстро сел возле пепельницы и, сложив крылья, затих. «А! Ерунда! Совпадение какое-то!» – думала она и мысленно приказала ему улететь прочь. Мотылек быстро встрепенулся и, часто махая крыльями, вылетел за пределы балкона. «Опять совпадение! А ну-ка! Вернись!» Но никто не вернулся. Она выключила лампу и сидя в темноте разглядывала луну в полнолуние, яркую, фиолетовую, с разводами на боках, висящую перед глазами. Что-то стучало в висках в тишине, отбивая какой-то странный ритм. Ей было хорошо, ничего не болело, какой-то вкусный ветер лизнул ее ноздри. Кто-то жарил зайчатину, именно ее, это сосед вернулся с пьяной охоты и оправдывался перед женой в это время суток. Она шевельнула ноздрями и услышала целый каскад незнакомых ранее запахов. Но самый незнакомый и близкий был совсем рядом. Она нажала на выключатель – и лампа снова оживила весь балкон. Это был запах мотылька, сидевшего возле пепельницы, как и минуту назад.

– Ой! Черт! – тихо произнесла Елена и положила свою ладонь на столик. – Сядь ко мне на ладонь! – вслух сказала она.

Мотылек пошевелил мохнатыми усиками и, не взлетая, быстро переполз к ней на ладонь.

– Черт! – снова произнесла она от удивления и задумалась. – Взлетай! – уже громче сказала она и увидела, как мотылек быстро взлетел и, поднявшись до потолка балкона, там пристроился и, сложив крылья, затих. – Ну, надо же, а? Прямо какая-то цепь совпадений! Лампа! Потухни! – Матовая лампа медленно потухла, при этом еще и не щелкнув выключателем. – Вот это номер! – удивленно сказала Елена и встала из плетеного кресла на ноги. – Лампа! Зажгись! – Лампа быстро зажглась, осветив ее удивленное лицо, плетеный столик, кресло и мотылька, тихо сидевшего на балконном потолке. – Это уже не совпадение! – тихо произнесла она, посмотрев на фиолетовую луну, это уже что-то со мной происходит! Ей хотелось еще экспериментировать и убедиться, что это именно она влияет на ход чьих-то перемещений. Облокотившись о парапет балкона, она посмотрела вниз, во двор. Там стояла чья-то машина. Она стояла уже год, с нее даже успели украсть брезент еще три месяца назад.

– Машина! Мигни мне фарами! – попросила она, глядя прямо вниз. У машины быстро зажглись две фары и потухли. – Я прошу, мигни мне три раза! – Машина мигнула три раза. – Ну, это уже я наколдовала! – с улыбкой отметила Елена, еще полностью не осознавая, что произошло.

– Не спиться? – кто-то неожиданно спросил справа.

Елена повернула голову и увидела девушку на соседнем балконе, смотрящую на нее. Балкон примыкал совсем из другого корпуса длинного десятиподъездного дома. Люди двух корпусов никогда не встречались, из-за противоположно расположенных входов в дом. У нее были длинные черные волосы, слегка покачивающиеся на ветру. Какая-то матовая кожа, отсвечивающая свет из квартиры. На длинных пальцах рук было кольцо с красным рубином, необычайной красоты. «Такие перстни здесь и в помине не делают! Восточная работа!» – подумала Елена. На соседнем балконе стоял вазон с каким-то странным растением, у которого было только два листочка на стволе и больше ничего, в причудливой форме обнимавшие воздух. Из квартиры доносилась мелодия песни «True» группы «Балет Шпандау». Тони Хэдли пел о волшебстве в своей неповторимой манере.

– Нет, не спиться! – с удивлением ответила она, не отрывая взгляда от колец.

– Ты не спишь, потому что твои мысли постоянно дрейфуют! А он спит! Какая-то несправедливость! Так почти у всех… – продолжила красавица.

– Я не хочу спать! А он страшно устал. Он водит чужую машину с грузами и днем и ночью, в плохую и хорошую погоду. Мне его жалко. Ему через час снова вставать, как солдату. Пусть спит, а я посижу на балконе и посмотрю на звезды.

– А когда он последний раз целовал твое сердце или хотя бы сказал об этом? Ведь сказанное мужчиной – это его мыслезаключения в голове, в которой всегда интересно побывать и полистать местные записки! Ты там была? Ты все так же живешь добротой? Это пройдет, а звезды всегда подождут и тебя, и тех, кто будет смотреть на них после! Загляни!.. Ты что-то слышишь внутри? – красавица говорила с Еленой как со старой подругой, и ей это понравилось сразу.

– Я смотрю в себя уже три месяца и что-то слышу! А как тебя зовут, соседка? – поинтересовалась Елена, автоматически поправив шелковый халат на груди.

– Малика – это очень древнее имя! – с гордостью ответила красавица и сделала глоток из красивой чашки.

– Очень красивое, необычное, а я Елена. Скажи! Почему ты спросила меня, слышу ли я что-то внутри!

– В такие ночи отдельные женщины что-то обязательно слышат внутри, там, где прозрачная нить соединяет твой разум и твой живот. Там, внутри тебя, ползает тайна женских пожелтевших депрессий от осознанного понимания чего-то несвершившегося и неосуществленного. Ты знаешь, что у тебя зашито под сердцем, а что у тебя зашито под линиями на ладонях? Пришло время ответов! Края твоих желаний завернуты и растрепаны, потому что ты часто трогала страницы собственной книги, но боялась перевернуть, возвращаясь всегда к одному и тому же, к пустому холоду в животе. Ты когда-нибудь бродила по теплому песку у морей или океанов босиком, ощущая соленые тихие волны? Ты помнишь свои следы, песок между пальцев и подушечные пятки? Наверное, нет, потому что их жизнь коротка, они есть, но тут же их нет… Ты не успевала обернуться, как следы пропадали, наполненные водой, упорно не желая оставаться заметными. А спрашивал ли кто себя, сколько исчезнувших человеческих следов песок таит в себе, сколько желаний что-то изменить?.. Представляешь, если бы было задумано иначе? Сколько следов было бы на всех песках мира? Мудрый, пластилиновый песок! – задумчиво размышляла Малика. – Он принял в себя твои стопы и растворил сразу. Никому не делает поблажки, ни одной девушке. Ты была там одна? Там, на просторе без бетонных стен, грязной городской высоты и с совершенно условным горизонтом! Совсем без людей, постоянно оценивающих твой купальник и твою фигуру. Вовсе нет! Когда он, воображаемый он, с лучшими качествами многих мужчин, держал тебя за руку, и ты ничего не хотела больше в этом мире! Ты помнишь те мгновенья, когда надоедливые проблемы и даже потрепанные деньги уходили на задний план, когда нежный ветер возился с твоими волосами, напоминая о себе, его мужской запах присутствия рядом и волны надежности его плеч омывали твое воображение. Ты наслаждалась романтикой, когда-то виденной где-то и прочувствованной, опять же, где-то внутри! Песок, теплая вода омывает твои стопы, его рука, его запах, объятия бриза! Ты можешь осознавать свой романтизм, только в такие мягкие ночи, бросив курить навсегда… от того, что противен сам дым, змеиные боли в груди и самоощущения в минус… – Малика поправила волосы, красивым, запоминающимся жестом, который Елене захотелось запомнить и повторять постоянно. Она запомнила этот жест сразу. – Отдельные женщины, наверное, такие как ты, осознают себя совсем по-другому, трогая изменения собственного организма… Если чего-то нет, что-то привычное отсутствует, это не навсегда, потому что странное слово – «навсегда» измерить невозможно… Кто-то внутренний, услышав тебя и перелистывая бессмысленные страницы прошедших глупых дней, нажимает везде, как бы проверяя – а ты готова?