– Жизнь пандионского рыцаря интереснее, чем мнеказалось, – заметил Телэн. – Может быть, она мне все-такипонравится.

По туманным улочкам они дошли до ветхого квартала возлезападных ворот, представлявшего собой лабиринт переулков и немощеных закоулков.По одному из таких закоулков они добрались до грязной каменной лестницы,которая вела в подвал. Какой-то толстяк сидел у лестницы, привалившись спиной кстене.

– Что-то вы поздненько, – равнодушно сказал онТелэну.

– Нам пришлось избавляться от слежки, – пожалплечами мальчик.

– Валяйте вниз, – сказал толстяк. – Платимждет вас.

Подвал не изменился. Здесь было так же дымно и сумрачно, ивоздух гудел от хриплой невнятицы голосов живших здесь воров, шлюх иголоворезов.

– Не понимаю, как это Платим может жить в такомместе. – Стрейджена передернуло.

Платим восседал, как на троне, в большом кресле по другуюсторону дымного огня, горевшего в очаге на полу. При виде Спархока он тяжелоподнялся на ноги.

– Где вы были? – громогласно прорычал он.

– Избавлялись от слежки, – ответил Спархок.

Толстяк что-то проворчал.

– Он здесь, – объявил он, ведя своих гостей вдальний конец подвала. – Сейчас он весьма обеспокоен своим здоровьем, такчто я держу его подальше от посторонних глаз.

Он бесцеремонно протиснулся в крохотную, точно шкаф,каморку, где на табуретке восседал человечек, лелея в объятиях кружку с пивом.Это был нервный коротышка с редеющими волосами и раболепными манерами.

– Это Пелк, – сообщил Платим, – мелкийворишка. Я посылал его в Кардос – оглядеться и что-нибудь разнюхать о людях,которые нас интересуют. Валяй, Пелк, расскажи ему, что ты узнал.

– Стал-быть, так, господа хорошие, – начал тощийчеловечек, – ну и наломался же я, покуда до энтих ребяток добрался, но яим, значитца, кой-чем услужил, ну и они вроде как меня к себе допустили.Поначалу, само собой, не обошлося безо всякой там фигни – клятву давай да глазазавязывай, когда в ихний лагерь меня водили, а опосля ничего, вроде быстрогости ихние полегчали, ну и шастал я там уж как моей душеньке было вольно.Платим вам, небось, уже сказывал, каково мы про них поначалу мыслили – мол,вольные разбойнички, чего к чему, еще не скумекали. Такая штука сплошь и рядомслучается, верно, Платим? Ну дак их же первыми цапают – и в петельку, поплясать.

– Туда им и дорога, – проворчал Платим.

– Ну, стал-быть, – продолжал Пелк, –кумекали, значитца, мы с Платимом, быдто энти ребятки навроде таких вотразбойничков, горлянки режут для ради понта и, стал-быть, барахлишка. АН нет,куды там! Главари у них, значитца, из бла-ародных, не то шесть, не то семь, ивсе они жутко злятся, что Энниас-Пересвищеник скопытился и все ихние задумкипошли прахом. Ну и еще им здорово не по нутру, что королева расписала их подорех в своих гончих листах – дворяне, они шибко не любят, когда их обзываютвсякими нехорошими словами. Стал-быть, ежели короче, все энти бла-ародныесмылись в горы из-под носа у заплечных дел мастера, ну и давай резать глоткипроезжим – надо ж чем-то кормиться, а как выдастся свободная минутка, сочиняютдля королевы разные препакостные прозвища.

– К делу, Пелк, – сухо сказал ему Платим.

– Точно так, я уже к тому и веду. Так вот, значитца,шли ихние дела, и тут в один прекрасный денек является в ихнее логово тот самыйКрегер, а энти, стал-быть, дворянчики его знавали. И вот Крегер им толкует,что, мол, знает он кой-кого за границей, кто дворянчикам энтим подмогнет, ежелиустроят они добрую драчку здесь, в Элении, чтобы королева и ее подручные носане совали в какие-то ламоркандские заморочки. И, значитца, толкует энтотКрегер, что ежели в Ламорканде пойдет все, как по маслу, им, дворянчикам, сноваподфартит, как не фартило с тех пор, как Энниаса угрохали. Ну, стал-быть, энтиграфья да герцоги таким делом оченно даже заинтересовались и нам повелели пойтик местным поселянам, да сказать им, штоб гоняли мытников и налогов не платили,да еще растолковать мужичью, что негоже, мол, бабе страной управлять. Мы,значитца, мужичков расшевелим насчет собраться теплой компашкой и потуритькоролеву с трона – а они, дворянчики, пока суд да дело, изловили парумытничков, вздернули, а денежки вернули мужикам, у которых налоги загребли, нуи мужички, скажу я вам, обалдели, как хрюшки в навозе. – Пелк поскреб взатылке. – Вроде как все сказал. У Крегера энтого мошна тугая, и он,значитца, сыплет золотом, как мусором, направо и налево, а как дворянчикампрежде доводилось туговато, дак они на Крегера только што не молятся.

– Пелк, – сказал ему Спархок, – ты настоящеесокровище. – Он дал воришке несколько монет, и они покинули каморку.

– Что мы с этим будем делать? – осведомилсяПлатим.

– Кое-что предпримем, – ответил Спархок. –Сколько там этих «освободителей»?

– Сотня или около того.

– Мне понадобится дюжины две твоих людей, знающихместность. Платим кивнул.

– Собираешься двинуть туда войско?

– Вряд ли. Мне думается, отряд пандионцев произведеткуда более сильное впечатление на людей, которым не нравится наша королева.

– А это не слишком, Спархок? – осведомилсяСтрейджен.

– Вот что я скажу тебе, Стрейджен. Я хочу, чтобы всяЭления знала, как неодобрительно я отношусь к тем, кто злоумышляет против моейжены. Я не хочу, чтобы это повторилось, а потому намерен проделать все сразу –и основательно.

– Спархок, неужели он и вправду именно такговорил? – недоверчиво спросила Элана.

– Весьма похоже, – заверил ее Спархок. –Стрейджен очень хорошо передает особенности этого говора.

– Он завораживает, верно? – восхищенно проговорилаона. – Хочется слушать еще и еще. – Королева вдруг лукавоулыбнулась. – Лэнда, запишите: «обалдели, как хрюшки в навозе». Можетбыть, мне захочется вставить это выражение в какое-нибудь официальное послание.

– Как пожелает ваше величество. – Голос Лэнды былровен, но Спархок понял, что старый придворный отнесся к такой идее крайненеодобрительно.

– Что мы будем со всем этим делать? – спросилакоролева.

– Спархок говорит, что намерен кое-что предпринять,ваше величество, – сообщил ей Телэн. – Знать подробности вамнеобязательно.

– У нас со Спархоком нет тайн друг от друга, Телэн.