– Зато могу творить с живым что угодно.

– Это, конечно, достоинство, – сказала Анастасия,усмехнулась про себя – кое-что важное она о нем все же выведала, и оченьбыстро. – Так что вам нужно?

Человек в золотом венке чуть заметно усмехнулся.

– Мне нужны вы, – сказал он небрежно, даже чуточкулениво. – Многое было, но все наскучило. Увидев вас, я понял – мне нехватало как раз такой златовласой синеглазой королевы... Подождите! – Онподнял ладонь, увидев ее Порывистый жест. – Я прекрасно знаю глупые обычаивашей так называемой Счастливой Империи – у вас там с чьей-то легкой рукизавели матриархат...

– Что завели?

– Ах да, откуда вам знать... Да вот этот самый порядок,Когда женщины все решают и выбирают сами.

– Но ведь так было всегда, – сказалаАнастасия. – Мужчины – слабый пол.

– Ну да, сейчас. Раньше все было иначе. До того, что выназываете Мраком... – Он вдруг громко, по-хозяйски, расхохотался и щелкнулпальцами.

Перед Анастасией, заслоняя от нее волшебника, повислокруглое зеркало в массивной золотой раме, и девушка увидела свое отражение –лицо исполнено невыразимого удивления, рот приоткрыт, широко распахнуты глаза.Словно маленькая девочка, которой показали немудреный фокус, потрясший ее доглубины души и принятый ею за чудо.

Анастасия сердито оттолкнула зеркало ладонью, и оно растаялов воздухе.

– Простите мне этот смех, – сказалволшебник. – Но у вас был несколько смешной вид...

– Откуда вы знаете, что было до Мрака?

– Я до этого вашего Мрака жил, – сказал онсовершенно спокойно, как ни в чем не бывало. – И потому, как вы понимаете,могу сравнивать.

– Но такого не может быть?!

– Почему? Только потому, что вы ничего об этом незнали? – Он наклонился вперед. – Я не властен над живым, но властеннад временем! Смотрите!

Он взмахнул рукой. Перед Анастасией на высоте ее глаз словнораспахнулось окно в иной мир. Перед ней проплывали улицы небывалых, волшебныхгородов – несчетные этажи высоченных домов из стекла, зеленые сады, сутолокаярко одетых людей – женщины в штанах и без штанов, в диковинных рубашках, сголыми загорелыми ногами, а у иных ноги покрыты какой-то черной паутиной;мужчины сплошь и рядом ничуть не похожи на мужчин – широкоплечие, сильные, аженщины, наоборот, хрупкие, тоненькие. Нигде не видно лошадей и повозок. Во всестороны ездят какие-то разноцветные, поблескивающие экипажи, без лошадей едут,сами по себе, и сквозь стекла видно, что внутри сидят люди. Чуть попозжеАнастасия увидела храм вроде тех, на которые они с Ольгой набрелидавеча, – но не ветхий, полусгнивший, а ярко раскрашенный, бело-синий! Ион не стоял на земле – он ехал по гладкой серой полосе, не потрескавшейся,ровной, а потом оторвался от нее и взлетел в небо, подпорки втянулись внутрь, ихрам исчез в синеве! Это не здание, это летучий корабль!

Анастасия вскрикнула, зажмурилась, вцепилась в подлокотники,но они были слишком большими и круглыми, и пальцы на них не сходились. Услышавдовольный смех волшебника, она с усилием открыла глаза.

– Что это было?

– Прошлое, – сказал он. – Пятьсот лет назад.

– Они ездили вот так... И летали...

– Даже на Луну, – сказал он. – И могли ещемножество вещей, о которых вы и представления не имеете, потому что потеряли...Вы не понимаете, сколько потеряли и на кого сейчас похожи с этими вашимизамками, конными плугами и масляными светильниками. Форменные дикари, правослово... Не сверкайте так на меня глазами, прелестная королева. Это правда,пусть и горькая. По сравнению с вашими далекими предками вы – невероятныедикари. Уж не посетуйте, дорогая Анастасия, но так оно и есть...

Анастасия чувствовала себя мерзко. Кусочек иной,многоцветной и диковинной жизни, пусть и увиденный мельком, убеждал. Как разпотому, что это был беглый взгляд. Если вполглаза удалось увидеть настоящиечудеса, чему же можно стать свидетелем, наблюдая прошлое долго и внимательно?Замки-горкомы, плуги, светильники – и неугасимый свет, повозки, ездящие сами посебе, летающие корабли, стоэтажные дома, полеты людей на Луну... Но куда всекануло, в какую пропасть? Какие силы могли смести с лица земли стольмогущественные страны, не оставив о них и памяти?

Она поняла, что произнесла это вслух.

– Какие силы? – задумчиво повторилволшебник. – Хотел бы я это знать...

– Боги?

– Бросьте. Нет никаких богов. Ни одного.

– А Великий Бре?

Он расхохотался. Он смеялся долго и искренне, хохотал так,что с головы едва не слетел золотой венок. Жирные Щеки тряслись, прыгала нагруди цепь.

Все еще хохоча, он щелкнул пальцами, и Анастасия вновьзаглянула в прошлое. Очень старый человек со странным стекляннымприспособлением на носу, в странной одежде, что-то невнятно говорил, запинаясьи бубня, держа перед собой лист бумаги, – и на груди его золотились пятьзвезд на красных ленточках! Словно на шпиле Собора. Пять звезд, и еще какие-тозолотые кружочки на цветных ленточках – с Правой стороны груди. Он стоял накаком-то странном алтаре, а за его спиной сидели в несколько рядов такие жестарики со скучными, усталыми и печальными лицами людей, угнетенных несварениемжелудка и закатом деятельных лет. Казалось, никто и не слушает бубнящегонепонятные заклинания человека с пятью звездами на груди. Как ни вслушиваласьАнастасия, она никак не могла понять, о чем бормочет этот старый и, похоже,очень больной человек – язык был ее, родной, но смысл слов ускользал, они никакне складывались в осмысленное целое, да и по отдельности ничего не значили.Заклинания? Молитва?

– Кто это? – спросила она, внезапно ощутив легкуюжалость к больному старику, которому лежать бы в постели, а его вытащили наэтот странный алтарь и заставили так долго говорить, повторять глупыезаклинания.

– Да он и есть, ваш Великий Бре!

– Но как же это... – Анастасия понимала, что этотчеловек не может быть богом. Никак не может.

– Вот так. Вы просто все забыли, ваши предки всезабыли. А из тех крохотных обрывочков памяти, что сохранились, вы, исказив ихдо полной неузнаваемости, создали настоящую религию. С богами, чудесами,приписываемыми им, храмами. Я понятно говорю?

– В общем, понятно, – сказала Анастасия. –Как же так, как же так могло быть... что же теперь...

Ей казалось, что из-под ног у нее выдернули землю, и онаповисла в холодной пустоте среди холодных звезд. Неизвестно было, во что жетеперь верить, чем заполнить пустоту, пришедшую на место пусть и подточеннойеще раньше еретическими сомнениями веры. Мир перевернулся, исчезали все прежниеточки опоры, идеалы, уклад жизни, память, исчезали доблести и грехи – потомучто доблести могли оказаться бессмысленными, а грехи – отнюдь не грехами. Вголове у Анастасии вихрился неописуемый сумбур. Странное дело. она не ощутилагоречи от того, что рушились основы ее мира – скорее, тупую усталость. Бытьможет, ее прежнее якшанье с еретиками, сомнения, терзания, искания и привели ктому, что она перенесла миг крушения основ довольно спокойно. И признала егомигом крушения основ. Слишком много чудес, слишком много необычного обрушилосьна нее. Предстояло либо сорваться в рыдания, либо перенести все стойко, ссухими глазами, как и положено рыцарю. Пусть они были беспамятными дикарями,все забывшими и переиначившими, но они оставались рыцарями! У них был свой мир,и он не перестанет существовать оттого, что оказался бледной тенью, беспамятнымнаследником иного, более могучего, прекрасного и удивительного. Не исчезлидобро и зло, жажда знаний, путешествий и подвигов. Что же, разбить, теперьголову о стену, броситься на меч? Нет! Как раз теперь она обязана жить! Развене за Знанием она пустилась в опасные странствия? Разве она не чувствовала, чтоЗнание может оказаться трудным и горьким? Все, кто гадал о существованииДревних и верил в них, в глубине души понимали, что давным-давно не обошлосьбез страшной катастрофы... Она подняла голову, встретила липучий взглядволшебника.