- Хвала небесам, - пробормотала я, но тут Марлен опять закричала – ещё ужаснее, чем в первый раз.

В неё как будто вселилась какая-то злая сила – она билась в руках Огреста, пытаясь царапаться и кусаться, и он с проклятьем отпустил её.

- Марлен, - попыталась успокоить девочку я, но она забилась ещё сильнее, отталкивая меня и пытаясь пнуть.

- А ну, уйдите! – нас с Огрестом оттолкнула от постели госпожа Броссар. – Уйдите немедленно! Оба!

Мы с милордом маркграфом попятились к двери, глядя, как женщина обняла Марлен, прижав её голову к своему плечу, и что-то зашептала на ухо. Девочка трепыхнулась и замолчала, всхлипывая и прижимаясь к ней.

- Нам лучше уйти, - тихо сказал Огрест и взял меня за локоть, выводя из детской.

Он плотно закрыл двери, и теперь мы стояли в коридоре, лицом друг к другу – он в одних штанах, я – в ночной рубашке с распахнувшимся халатом.

- Что с Марлен? – спросила я. – Она больна? Что это было?

- Что было? – процедил Огрест сквозь зубы. – Похоже, что вы не нравитесь Марлен так же, как и я.

- Не нравитесь? В смысле? – переспросила я маркграфа.

- В прямом, - отрезал он. – Надо одеться. И вы оденьтесь тоже. А то придёт Ферет, увидит вас и упадёт в обморок. А другого медика у нас нет.

Он пошёл к себе, а я проводила его взглядом, стоя под дверями детской, и опомнилась только когда осталась одна.

Всё верно, надо одеться.

Затягивая шнуровку на платье, я размышляла над словами Огреста. Девочка не любит своего дядю? Ладно, я понимаю, что она невзлюбила меня – чужого человека. Почему он ей не нравится? Столько игрушек… Конечно, игрушки – не основание для любви, но хороший повод. Почему же…

- Не беспокойтесь, сейчас во всём разберёмся, - услышала я незнакомый мужской голос в коридоре.

Наскоро подобрав волосы и закрепив пряди шпильками, я вышла из своей спальни и чуть не столкнулась с Лоис, которая вела в комнату Марлен высокого молодого мужчину в синем форменном камзоле королевских аптекарей.

Под мышкой мужчина держал потёртый деревянный чемоданчик, и увидев меня улыбнулся:

- Доброе утро, барышня Ботэ. Не беспокойтесь, можете вернуться к себе.

«Мы разве знакомы?», - хотела спросить я, но промолчала, потому что для расспросов сейчас не было времени.

Мужчина приветливо кивнул мне и зашёл в детскую, откуда сразу же донёсся недовольный голос госпожи Броссар.

- Кто это? – спросила я у Лоис.

- Наш аптекарь, - объяснила она. – Спасибо ему, быстро пришёл.

- А доктор не пришёл?

- У нас нет доктора, только аптекарь. Мастер Ферет. Пойду, позову милорда, - Лоис ушла, а я решила не возвращаться в свою комнату.

Присев на мягкую скамеечку у стены, рядом с огромным фикусом в горшке, я приготовилась ждать. Нет доктора… Вот так дыра этот Шанталь-де-нэж. Но будем надеяться, что аптекарь компетентен…

Госпожа Броссар несколько раз выходила из детской и, перегнувшись через перила, кричала Лоис, чтобы принесла то серебряную ложечку, то блюдце.

Потом появился милорд Огрест – уже в подобающем виде, в черном камзоле, и с чёрной траурной лентой, которой перевязал волосы пониже затылка.

Он не заметил меня и зашёл в детскую, а я продолжала сидеть.

Неужели, я так напугала Марлен?..

Всё-таки, она – странный ребёнок. Зачем подслушивала, что происходит в моей комнате? Что надеялась услышать?..

Дверь детской открылась, и появились маркграф и мастер Ферет. Мастер нёс чемоданчик и на ходу говорил:

- …приготовлю подкрепляющие капли, пришлите сегодня после обеда кого-нибудь за ними. Рецепт тоже передам. Девочка хорошо ест?

- Ест? – хмуро переспросил маркграф. – Почему вы спрашиваете?

- Она очень ослабла и похудела, - сказал аптекарь. – Я связываю это с плохим аппетитом. Неделю рекомендую постельный режим. Пища – легкая и питательная. И я бы посоветовал эту неделю не проводить занятий. Предоставьте отпуск барышне гувернантке.

- Хорошо, - глухо ответил Огрест.

- Всего доброго. Если что – зовите.

Я встала со скамеечки и точно так же, как госпожа Броссар, перегнулась через перила. Отсюда мне была видна прихожая, где мастер Ферет надевал полушубок и шапку, которую подала ему Лоис, а Огрест стоял рядом, погрузившись во мрачное молчание.

Дверь за аптекарем закрылась, но маркграф и кухарка продолжали стоять в прихожей. Лоис теребила фартук и казалась испуганной, а Огрест продолжал молчать, скрестив руки на груди.

- Милорд, я пойду, с вашего позволения, - пролепетала, наконец, Лоис.

- Ферет говорит правду? – раздался резкий голос маркграфа. – Марлен плохо ест?

- А-а… э-э… - Лоис явно не знала, что ответить.

- Говорите, чёрт бы вас побрал! – рыкнул Огрест так неожиданно и грозно, что я сама, находившаяся на втором этаже, вздрогнула, а уж Лоис и вовсе перетрусила.

- Простите, милорд! Но я же не могу заставить её есть насильно, – она расплакалась, утирая фартуком щёки.

- Почему мне не сказали?!

- Я запретила, - из комнаты Марлен вышла госпожа Броссар и встала рядом со мной. – Это было сделано по моему распоряжению. У вас и так хватает забот.

Маркграф посмотрел наверх. Лицо у него было бледным, зато глаза горели.

- Марлен – главная забота, - процедил он сквозь зубы. – Впредь требую, чтобы мне докладывали обо всём. Вам понятно?

- Да, милорд, - спокойно ответила госпожа Броссар.

Вот её-то хозяйский гнев ничуть не напугал!

- Отлично, - буркнул Огрест. – Лоис, после обеда отправьте Персиваля в аптеку, забрать капли.

- Да, милорд, - кухарка продолжала утирать слёзы.

- Я буду у Марлен, - сказала госпожа Броссар, словно бы не замечая меня. – Лоис, приготовьте омлет, добавьте побольше молока, и сделайте какао. Мастер Ферет сказал, что нужна легкая питательная пища. На обед сделайте куриный бульон, тефтели в белом соусе, а на ужин – сырную запеканку с фруктами. Благодарю, - она развернулась на каблуках и вернулась в детскую.

Лоис тихо, как мышка, убежала в кухню, и мы снова остались с милордом Огрестом наедине. Он по-прежнему стоял в прихожей, у входной двери, но теперь опустил голову, словно внимательно рассматривал медную подставку для зонтиков.

- Занятия отменяются, месье? – спросила я.

- Вы слышали? – отозвался он. – Да, Ферет рекомендует покой и отдых. Подождите, я поднимусь к вам.

Я ждала, пока он поднимался по ступеням, и то, что Огрест не торопился, подсказывало мне, что разговор предстоит серьезный.