- Вот как, - теперь мне стало понятно поведение девочки. – Странно, что она сама – вылитая маленькая ведьмочка. Белокожая, с ярким румянцем, черноволосая…

- Она похожа на мать, - сказал аптекарь.

- Вы её знали, месье? Маму Марлен?

- Лично – нет. Она же была невесткой маркграфа! Совсем другой уровень. Но в таком городе, как наш, все знают друг друга.

В это время звякнул колокольчик, и в аптеку вошла девушка – миловидная, светловолосая, грустная. Или она показалась мне грустной из-за траурных одежд - чёрного пальто и чёрной шляпки из фетра. Видневшаяся из-под пальто юбка тоже была чёрной, правда, с голубой тесьмой. Значит, уже не траур, а просто дань чёрной моде Шантель-де-нэжа.

- Добрый день, - поздоровалась девушка то ли со мной, то ли с аптекарем.

- Добрый день, - ответила я вежливо.

- Рад видеть вас, Надин, - аптекарь выпрямился, держа полотняный мешочек, от которого пахло мятной свежестью. – Вы за лавандовой водой?

Девушка смущенно и робко кивнула, искоса посматривая на меня.

- Минуточку, барышня Ботэ, - попросил аптекарь, и я сделала широкий жест рукой, разрешая обслужить девушку первой.

Пока она расплачивалась, я посмотрела в окно и увидела, что возле аптеки остановился молодой человек – в приталенном пальто (тоже чёрном!), высокой шапке и с тростью под мышкой. Он перекинулся парой слов с Планелем, поставил ногу на полоз саней и начал затягивать ремешок на меховом сапоге. Вернее – делал вид, что затягивает. Расстёгивал и застёгивал его, и всё медленно, со старанием. Как будто ждал чего-то. Или кого-то.

Но всё стало понятно, когда барышня Надин, тихо попрощавшись, вышла из аптеки.

Спустившись по ступенькам, девица поскользнулась точно так же, как я, и шлёпнулась прямо на утоптанную дорожку. Аптекарь бросился на помощь, но его опередил молодой человек, который сразу же забыл о своём ремешке.

Я подошла к окну, наблюдая, как мужчины хлопочут вокруг девицы, почтительно поддерживая её под локти, а она краснеет, бледнеет, и упорно не смотрит на молодого человека, который так и пытался заглянуть ей в глаза.

Всё ясно – лирическая комедия на сцене Шанталь-де-нэж, я отвернулась, чтобы скрыть улыбку, и заметила на полу белый платочек – немного потрепанный, но из батиста, обшитый по краю почти выцветшей голубой нитью. Подобрав платочек, я заметила монограмму на уголке – GN. Наверное, его уронила Надин.

Вернулся господин Ферет – весь запорошенный снегом, замёрзший – потому что выскочил на помощь девушке, даже не накинув куртки.

- Вот леденцы, а вы… - начал он, перевязывая мешочек с леденцами, но я не дослушала.

Поблагодарила, попрощалась, схватила леденцы и поспешила на улицу, чтобы догнать Надин.

- Всего доброго! Приходите ещё! – крикнул мне вслед аптекарь, а я уже добежала до саней, ухитрившись даже не поскользнуться.

- Месье Планель, видите девушку? Идёт в сторону церкви? – спросила я, усаживаясь на сиденье и укрываясь шубой. – Езжайте за ней, пожалуйста. Она кое-что обронила, хочу вернуть.

Сани легко и ровно тронулись, мы обогнали молодого человека с тростью, который шёл следом за девицей Надин, не сводя с неё глаз. Когда мы поравнялись, молодой человек отступил в сторону, пропуская сани, наши взгляды встретились, и я не смогла удержаться – прыснула от смеха.

Мечтательное выражение на лице юноши сменилось почти ужасом, он поспешил свернуть в боковой переулочек и быстро зашагал прочь, делая вид, что вот туда-то ему и надо.

- Мадемуазель! – окликнула я девушку, когда мы догнали её. – Это не вы потеряли?

Планель осадил лошадей, барышня Надин тоже остановилась, посмотрела на платок, который я протягивала ей, и покачала головой.

- Это не моё, - сказала она тихо и опустила глаза на мои сапоги.

- Да, красные, - подтвердила я. – Вас тоже это смущает? Если что, к колдовству я не имею никакого отношения. Хотите, подвезём вас?

Девица покраснела, побледнела, и забормотала извинения, после чего пустилась по улице чуть ли не бегом, сгорбившись и втянув голову в плечи.

Планель с сочувствием оглянулся на меня, и я в ответ скорчила печальную гримаску и вздохнула:

- Ладно, придётся вернуться. Я украла платочек у какой-то бедняги. Надо оставить его в аптеке, вдруг хозяйка объявится.

Проще, конечно же, было выбросить этот платочек в сугроб – тряпочка не первой молодости вряд ли могла представлять для хозяйки какую-то ценность, но для меня платочек был причиной заговорить, а может и подружиться с кем-нибудь в этом городе.

- Тогда сделаем круг, - сказал конюх, заставляя лошадей выехать на соседнюю улицу, - тут не развернёмся.

Я совсем не возражала против небольшой прогулки. Припорошенный снегом Шанталь-де-нэж был необыкновенно живописен, и величественные синие горы с белыми шапками добавляли красоты – словно милая рождественская картинка в обрамлении.

- У вас нарочно красят рамы и двери в голубой цвет? – спросила я Планеля. – Чтобы красиво сочеталось с голубыми горами?

- Нет, что вы, барышня, - прогудел он в ответ. – Это от ведьм.

- От ведьм?! – поразилась я. – Да что же у вас везде ведьмы-то!

- Все знают, что нечистая сила боится голубого цвета, - наставительно пояснил Планель. Это ведь цвет небес.

- Если только так, - согласилась я, теперь по новому глядя на голубые двери и окна.

Значит, это – что-то вроде защитного талисмана, как и голубая полоса на юбке девицы Надин, и голубая вышивка на платочке. Ферет был прав – суеверия в этом городе царят и процветают. Да, непросто образованному человеку жить здесь.

Когда я снова зашла в аптеку, господин Ферет стоял за прилавком, нацепив очки на нос и задумчиво глядя перед собой. Звон колокольчика заставил аптекаря поднять голову, и он просиял улыбкой:

- Рад, что вы так быстро вернулись, барышня Ботэ! Забыли ещё что-то?

- Нет, не забыла, а прихватила лишнего, - призналась я, положив платочек на прилавок. – Вот, посчитала, что платок уронила мадемуазель Надин, но она сказала, что вещичка – не её.

Ферет поднял очки на лоб, разглядывая платочек, а потом подхватил его за вышитый кончик двумя пальцами и положил в ящик прилавка.

- Да, я знаю, чей он. Спасибо, что вернули, барышня. Хозяйка будет рада получить его обратно.

- Если вы скажете имя владелицы, я сама его верну, - предложила я.

- Ну, попробуйте, - засмеялся аптекарь. – Только боюсь, старушка Гренвиль выбросит его. Посчитает, что теперь на платке проклятье до седьмого колена. Притом, что ни детей, ни внуков у неё нет.

- Нет, таких жертв нам не нужно, - тут же согласилась я.

- Не волнуйтесь, я передам платок со всей деликатностью, - заверил меня Ферет. - А фамилия барышни Надин – Арно.