– Когда я был ребенком, – говорил Том Киллингворт, – вшвейной комнате моей мамы висел на стене плакат с такими словами: «И давознесешься ты на небеса за полчаса до того, как дьяволу станет известно отвоей смерти».

Нетти прожила трудную и во многом печальную жизнь, но яверю, что, несмотря ни на что, она никогда не торговала своей душой. Смерть еебыла ужасна и безвременна, но я надеюсь всем сердцем, что Нетти уже на небесахи что дьявол до сих пор остается в неведении.

Преподобный Киллингворт поднял руки в традиционномблагословляющем жесте.

– Помолимся!

С другого конца холма, где хоронили Вильму Ержик, доносилсято тише, то громче хор голосов, вторящий молитве отца Джона Брайама. Там же,вдоль дороги до самых ворот кладбища выстроился ряд машин. Люди приехали сюдане ради покойной Вильмы, а для того, чтобы поддержать ее оставшегося в живыхмужа, Питера Ержика. Здесь же смерть Нетти оплакивали лишь пятеро: Полли, Алан,Розали Дрейк, старый Ленни Партридж (ходивший на все похороны из принципиальныхсоображений, если только хоронили не католика) и Норрис Риджвик. Норрис былбледен и рассеян.

– Да благословит вас Бог и да сохранится память о Нетти Коббв ваших сердцах навечно, – сказал Киллингворт, и стоявшая рядом с Аланом Поллиснова заплакала. Он обнял ее за плечи, и она благодарно прильнула к его плечу,отыскав руку и крепко сжав ее.

– Да обратит Господь Всемилостивый к вам свой взор; да нелишит он вас своего милосердия; да прольет он свет на ваши души и да снизойдетна них мир и покой. Аминь.

День был еще жарче, чем на праздник Колумба, и когда Аланподнял голову, ему пришлось зажмуриться, так блестел металлический помост сгробом в лучах солнца. Он отер свободной рукой пот со лба. Полли пошарила всумочке в поисках салфетки и утерла ею слезы.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил Алан.

– Хорошо, но не могу не плакать о ней. Бедная Нетти. Бедная,бедная Нетти. Почему это случилось? Как? – Она снова всхлипнула.

Алан, задававший себе те же самые вопросы, обнял Полли ещекрепче. Из-за ее плеча он увидел Норриса, смотревшего в ту сторону, где стоялимашины скорбящих о Нетти, и на лице его застыло выражение человека, либо невполне проснувшегося, либо бредущего в неизвестном направлении. Аланнахмурился. К Норрису подошла Резали Дрейк, что-то сказала ему и он пожал ейруку.

«Норрис тоже знал Нетти, – подумал Алан, – и просто оченьрасстроен теперь. Ты все последнее время гоняешься за тенями, так что скореевсего надо спросить, что с тобой самим происходит».

Но в этот момент подошел Киллингворт, и Полли, справившись ссобой, поблагодарила его. Киллингворт протянул к ней руки, и Алан с удивлениемотметил, как Полли без страха отдала в распоряжение проповедника свою руку.

Он не помнил, чтобы Полли так спокойно и не задумываясьпротягивала кому-нибудь руки.

Ей не просто лучше, ей гораздо лучше. Что же случилось? Какэто произошло? В чем дело?

На другом конце холма гнусавый и слегка возбужденный голосотца Джона Брайама произнес:

– Пусть земля будет ей пухом, и да благословит вас Бог.

– И вас, – хором откликнулись слушатели. Алан взглянул напростой серый гроб посреди нелепого и неестественного ковра ярко-зеленойискусственной травы и подумал: «Пусть земля будет пухом тебе, Нетти. Отныне иво веки веков».

2

В то время как двойные похороны на Отечественном кладбищеподходили к концу, Эдди Уорбертон подъехал к дому Полли. Он вышел из машины –совсем не такой новенькой и замечательной по всем статьям, какую привел вполную негодность этот вонючий недоносок в Саноко, а из той, которую можноназвать разве что колымагой, – и оглянулся по сторонам. Все было тихо, какбывает только в жаркий августовский полдень.

Эдди торопливо зашагал ко входу в дом, теребя в рукахконверт, похожий на те, в которых присылают официальные повестки. Мистер Гонтпозвонил ему минут десять назад и напомнил, что пора расплатиться за медальон.И вот Эдди здесь… Мистер Гонт из тех людей, которые если уж сказали гоп! – надопрыгать.

Эдди поднялся на три ступеньки крыльца. Над дверьюпозванивали на легком ветерке колокольчики, звук вполне мирный и отнюдь нетревожный, но даже он заставил Эдди вздрогнуть. Он снова оглянулся, никого неувидел и посмотрел на конверт. Письмо было адресовано миссис Патриции Чалмерссмазливой задаваке. Эдди понятия не имел, что полное имя Полли – Патриция, иему было на это наплевать в самой высокой степени. Его дело выполнить просьбумистера Гонта и уматывать.

Он бросил конверт в щель и тот упал на почту, уже лежавшуюна полу: два каталога и программа телевидения. Обычный конверт с указаниемадреса Полли и ее имени между почтовой маркой в правом верхнем углу и обратнымадресом в левом:

Отдел социального обеспечения детей и подростковСан-Франциско 666 Гэри Стрит Сан-Франциско, Калифорния 94112

3

– Что случилось? – спросил Алан, когда они с Полли шли покладбищенской дорожке к его автомобилю. Он хотел перемолвиться парой слов сНоррисом, но тот уже удрал на своем «фольксвагене» скорее всего снова на озеро,чтобы успеть порыбачить до захода солнца.

Полли все еще была бледна, глаза красные, но уже улыбалась.

– Что случилось с кем?

– Не с кем, а с чем? С твоими руками. Каким образом им сталолучше?

Прямо чудо какое-то.

– Да, – Полли вытянула руки и раздвинула пальцы веером,демонстрируя свои достижения Алану. – Действительно чудо.

Пальцы по-прежнему были искривлены и суставы оставалисьраспухшими, но отек, такой явный еще в пятницу, прошел совсем.

– Ну, милая дама, докладывайте.

– Знаешь, я не уверена, что надо это рассказывать. Я сама растеряна,честное слово.

Они остановились и помахали Резали Дрейк, проехавшей мимо всвоей старой синей «тойоте».

– Давай, давай, – подзадоривал Алан. – Раскалывайся.

– Ну ладно, – согласилась Полли. – Вероятно, япросто-напросто набрела на хорошего доктора. – Она слегка покраснела.

– И кто же он?

– Доктор Гонт, – сказала Полли, коротко и несколько нервнохохотнув. Доктор Лилэнд Гонт.

– Гонт?! – Алан смотрел на нее с недоумением. – Что же онтакое сделал с твоими руками?

– Отвези меня к нему в магазин, а я по дороге все расскажу.