– Как только я добрался до настоящего компьютера, – продолжил Люк, – я посчитал распределение Бернулли. Вы знаете, что это такое, мистер Смит?

Блондин мотнул головой.

– А вот Люк знает, – сказала Калиша. Глаза ее смеялись.

– Ага, – подхватил Ник. – Знает и не любит. Не дружит он с этим самым распределением.

– Распределение Бернулли – точный способ выразить вероятность, – сказал Люк. – Оно применяется, когда возможны два исхода некоторых эмпирических событий: выпадение орла либо решки, выигрыш либо проигрыш команды в матче. Исход можно обозначить как p для положительного результата и n для отрицательного. Не буду утомлять вас подробностями; если коротко, на выходе вы получаете булеву величину, которая четко выражает разницу между случайным и неслучайным.

– Да-да, не утомляй нас ерундой, – сказал Ник. – Давай сразу к сути.

– Выпадения орла и решки случайны. Счет матчей на маленькой выборке тоже выглядит случайным, но если взять выборки побольше, то видно, что он не случаен, поскольку присутствуют другие факторы. И тут вступает в дело вероятность. Если вероятность А больше вероятности Б, то скорее всего произойдет А. Вы это знаете, если делали ставки на матчи, да?

– Конечно, – ответил Тим. – Анонс матчей с шансами команд печатают в газете.

Люк кивнул:

– На самом деле все очень просто, и когда применяешь распределение Бернулли к статистике предвидений, намечается интересная тенденция. Энни, когда случился пожар, который заранее почувствовала ваша тетя?

– В тот же вечер, – ответила Энни.

Люк довольно улыбнулся:

– Отличный пример. Распределение Бернулли показывает, что вспышки предвидения – или озарения, если вам так больше нравится, – работают точнее всего, когда предсказанное событие должно случиться через несколько часов. По мере того как время между предвидением и предсказанным событием растет, вероятность, что пророчество сбудется, падает. Если речь о неделях, она сходит практически до нуля, и p превращается в n. – Он снова посмотрел на блондина: – Вы это знаете, и люди, с которыми вы работаете, тоже знают. Уже много лет. Даже десятилетий. Любой математик с компьютером способен применить распределение Бернулли. Может, это было неочевидно, когда вы начинали в конце сороковых, однако к восьмидесятым вы должны были понять. А то и к шестидесятым.

Смит покачал головой:

– Ты очень умен, Люк, но ты всего лишь ребенок, а дети склонны к магическому мышлению – они подгоняют истину под желаемое. Думаешь, мы не проверяли провидческие способности нашей группы? – Он шепелявил все сильнее. – Мы тщательно испытываем каждого нового провидца. Они должны предсказать исход случайных событий, таких как прибытие определенного самолета… новостные события вроде смерти Тома Петти[70], результаты голосования по Брекзиту… даже проезд машин через конкретные перекрестки. Такого рода испытания проводятся уже почти три четверти столетия. И они всегда успешны!

Вшегда ушпешны.

– Ваши испытания касаются событий, которые должны произойти скоро, – вмешалась Калиша. – Не отрицайте, у вас это светится в голове, как неоновая вывеска. Оно и понятно. Какой смысл в проверке, результаты которой можно получить только через пять или десять лет?

Она взяла Никки за руку. Люк отступил на шаг и взял за руку Калишу. И Тим снова услышал гул. Тихий, но знакомый.

– Конгрессмен Берковиц в день своей смерти был ровно там, где предсказали провидцы, – заявил Смит. – А они предсказали это за год.

– Пусть так, – не сдавался Люк. – Но вы выбираете жертв – того же Пола Уэстина, например, – исходя из предсказаний о том, что случится через десять, через двадцать, даже через двадцать пять лет. Вы знаете, что прогнозы ненадежны, что события могут повернуться в другую сторону из-за сущего пустяка вроде пропущенного телефонного звонка… И все же гнете свое.

– Скажем так, в твоих словах есть здравое зерно, – признал Смит. – Но разве не стоит перестраховаться? – Штоит. Перештраховаться. – Подумай о сбывшихся предсказаниях, а потом о возможных результатах бездействия!

У Энни нашлось возражение, а то и два.

– Как вы можете быть уверены, что предсказания сбудутся? Вы же убиваете людей, к которым они относятся! Не понимаю!

– Он тоже не понимает, – сказал Люк, – просто не хочет мириться с мыслью о стольких напрасных жертвах. Они все продолжают себя обманывать.

– «Чтобы спасти деревню, нам пришлось ее уничтожить», – вставил Тим. – Кажется, так сказал кто-то во Вьетнаме?

– Если вы намекаете, что наши провидцы все это время нас дурачили, выдумывали опасности…

– Откуда вы знаете, что это не так? – парировал Люк. – Предположим, не специально, тем не менее… Им ведь хорошо живется, да? Не то что нам в Институте. А может, предсказания и были верными на тот момент, когда их делали. Это все равно не отменяет фактора случайности.

– О боже, – внезапно произнесла Калиша.

Смит, который бог весть сколько времени играл роль Господа Бога, иронически улыбнулся.

Люк сказал:

– Вы понимаете, о чем я говорю. Знаю, что понимаете. Слишком много переменных.

Смит некоторое время молчал, глядя вдаль. Потом ответил:

– Да, у нас есть математики, и да, в рапортах и обсуждениях упоминается распределение Бернулли. Уже много лет. Так что, допустим, ты прав. Допустим, наша сеть Институтов спасла мир от гибели не пятьсот раз, а всего пятьдесят. Или даже пять. Разве оно того не стоило?

Тим очень тихо произнес:

– Нет.

Смит уставился на него как на сумасшедшего:

– Нет?! Вы сказали «нет»?

– Нормальные люди не приносят детей на алтарь вероятности. Это не наука, а суеверие. А теперь, я думаю, вам пора отсюда убираться.

– Мы восстановим систему, – сказал Смит. – Если успеем, при том что весь мир катится в пропасть, как старый драндулет без водителя. Я приехал еще и для того, чтобы вас предупредить. Никаких интервью. Никаких статей. Никаких постов в «Фейсбуке» или «Твиттере». Большинство посмеется над такими рассказами, но мы отнесемся к ним очень серьезно. Если хотите жить, молчите.

Гул нарастал, и когда Смит доставал из кармана сигареты, рука у него дрожала. Человек, вылезший из невзрачного «шевроле», был уверен в себе. Он привык отдавать приказы, которые исполняются быстро и беспрекословно. Но сейчас перед ними стоял определенно другой человек – сильно шепелявящий, с пятнами пота, расползающимися от подмышек рубашки.

– Ты бы ехал отсюда, сынок, – посоветовала Энни. Очень мягко. Возможно даже, по-доброму.

Пачка сигарет выпала у Смита из рук. Когда он нагнулся ее поднять, она отскочила в сторону, хотя ветра не было.