Ощущение ее ладони в его руке было настолько реальным, что он машинально сжал поврежденную руку, чтобы она снова не ускользнула, и застонал от боли. Ной тут же оказался рядом.

— Что такое? Боли? Поставить укол? — спросил он, быстро проверяя повязки и не началось ли где кровотечение.

— Нет-нет, — поспешил заверить его сатторианец, — сжал руку во сне. Иди, отдыхай.

Ему хотелось снова окунуться в дарящие покой видения, где воспоминания перемешивались с фантазиями о возможной встрече, и от ее радостной улыбки ему становилось удивительно тепло…

* * *

Восстановление было долгим и мучительным. Поначалу не было сил даже двигаться, Норт находился то под наркозом, то отходил от него. Пару дней передышки и снова операции. Несколько дней назад, когда стал понятен весь объем нанесенного ущерба, был вызван Лем.

— Все так плохо? — слабо улыбнулся Норт, глядя на друга.

— Работы много, — улыбнувшись в ответ, ответил сатторианец, — нужны дополнительные руки, только и всего.

— Что насчет ложа? — спросил Норт.

— До ложа тебе еще идти и идти, — сказал Лем, осматривая его раны и тут же бросая взгляды на снимки, проверяя, насколько глубоко то или иное повреждение.

Его сын проделал огромную работу, прекрасно справился и все сделал как надо. Лему же стоило невероятных усилий держать это отстраненно-профессиональное лицо. На самом деле он был в ужасе. Норта рвали крючьями, резали и прокалывали копьями или гарпунами… В паре мест Лем отчетливо разглядел следы клыков… Усилием воли сатторианец собрался и кивнул сыну, командуя начинать. Ной дал наркоз. Они старались обработать как можно больше участков, сначала подхватывая самые тяжелые травмы и ранения.

Лем работал молча. Он не мог говорить. Внутри него все клокотало. Не надо было обладать живым воображением, чтобы представить, что пережил Норт за последнее время. Лем не мог этого понять и принять, как бы ни корил себя Северянин за уход Тэи и гибель Фэйт, это по любым меркам было уже слишком. Конечно, он знал о роли Джахи Джабари, но если бы сатторианец оказал сопротивление, тот никогда с ним бы не справился. Значит, он позволил всему этому случиться. А такого он от Норта никак не ожидал…

День был полон тяжелых, изнурительных операций, а ночь была временем неусыпных бдений, ибо наступала пора боли и кошмаров.

Эти две недели показались всем вечностью, под конец которой Лем и Ной просто с ног валились.

В короткие моменты передышки, когда Норт приходил в себя и открывал глаза, он неизменно видел рядом с собой Сэта, который терпеливо вливал в него густой бульон, ложку за ложкой. Его огромные черные глаза напряженно смотрели на друга. Лицо сатторианца было покрыто повязками, в узкой щели виднелись еще заплывшие глаза, и эсстингианец пытался поймать его взгляд.

— Как ты? — спросил Сэт в один из таких моментов, заметив, что взгляд сатторианца сфокусировался на нем.

— Ты уже не двоишься, — прохрипел Норт.

— Это хорошо, — и в сатторианца была ловко влита очередная ложка бульона.

Короткие промежутки, когда он был в сознании, постепенно удлинялись. Его разум постепенно прояснялся. Он съедал уже целую миску бульона и даже мог послушать новости Сэта. Дома все хорошо, Нейт в порядке, Исида шлет ему пожелания скорейшего выздоровления и ждет, когда он сможет подняться наверх. Джахи перестал рыскать по городу, очевидно решив, что сатторианец либо сгинул в канале, либо давно покинул планету. Гладиаторы едва сдержались от скорой расправы над ним, только просьба от самого Северянина остудила их пыл. Но все они готовы прийти по первому зову. Они по-прежнему прогуливаются возле дома Сэта и облюбовали его ресторан, после ночного нападения, произошедшего вскоре после исчезновения Норта.

— Досталось тебе, — прохрипел сатторианец, — прости…

— Главное, ты жив! — воскликнул эсстингианец.

— Ты… — Норт не закончил фразу и прикрыл глаза.

Сэт осторожно положил свою руку на его забинтованный кулак. Норт ощущал тепло его руки сквозь повязки, ему было больно, но ощущать это тепло было сейчас важнее всего. Это придавало сил. Он нужен. Он еще кому-то нужен…

— Морриган обрывает связь, — произнося имя красавицы, Сэт слегка вздрогнул. — Слава Создателю, что у нее близнецы, и она не может покинуть планету, — пробормотал он, и Норт непроизвольно улыбнулся.

— Все очень встревожены. Даже Леда готова примчаться в любой момент.

Леда? Она его простила?..

— Если она тебя простила за то, что случилось на астероиде, то за это она тебя не скоро простит, уж будь уверен, — грустная улыбка скользнула по тонкому лицу эсстингианца., — Дэймос постоянно на связи, он что-то раскопал и сейчас в созвездии Дракона.

Дэймос… Каждое произнесенное имя отмечалось толчком сердца. Каждый из этих людей был ему дорог, а он был дорог им. Так важно было услышать это именно сейчас…

— Даже твои друзья-федералы отметились, — с мягкой улыбкой сказал Сэт.

Саго, Дэвид… Эти имена отбрасывали его в далекое прошлое, пробуждая и возвращая то его почти утраченное «я». Когда он был тем Нортом, уверенным в себе, несокрушимым и страшно одиноким. Он думал, что тогда он был разбит и раздавлен, оказалось, что нет. Вот сейчас он был фактически уничтожен и сломлен. А тогда… Тогда у него даже была цель в жизни. Примитивная, но была. Цель, которой он так и не достиг… Может, поэтому Создатель не принял его, а оставил здесь?..

После двух бесконечно долгих и тяжелых недель Лем убедился окончательно, что опасность миновала.

— Ничего тебя не берет, — бормотал он, водя сканером над телом сатторианца и считывая показатели. — Неубиваемый, точно про тебя говорят, — он даже позволил себе улыбнуться.

Еще через пару дней он улетел на Небулу. Ною оставались перевязки и уход.

Спустя еще неделю Норту разрешили сесть. И наконец, настал день, когда он с помощью Сэта поднялся по ступенькам подвала наверх и оказался в залитом солнцем саду. Он жмурился, глаза слезились от яркого света, но он жадно втягивал в себя сухой знойный воздух.

— Там летний домик, дойдешь? — кивнул Сэт в глубь сада.

— Дойду, — Норт повис между Сэтом и Ноем.

Летний домик был первым жилищем Сэта и Исиды, там они жили, пока строился их нынешний дом. Большая комната с кухней и две комнаты поменьше.

— Здесь все прибрали. Исида застелила постель, есть топчан на улице под навесом, ты видел.

Норт кивнул и без сил рухнул на постель. Она оказалась приятно жесткой.

— Еда на столе, поешь, как отдышишься. Здесь тебя никто не потревожит, дети сюда не забегают, — сказал Сэт, а Ной бегло осмотрел сатторианца, не открылись ли где раны.

Норт кивнул. Сэт ясно давал понять, что время, когда с ним нянчились, прошло и пора вставать. Сатторианец не возражал. Его самого раздражала его собственная беспомощность и зависимость от других людей.