законным наследником алокрийской короны.

— К чему ты клонишь, мразь? — фасилийский монарх был готов выплеснуть накопившийся гнев и растерянность на тщедушного священника-дельца. — Предлагаешь мне сражаться с бабой и младенцем, который еще не родился?!

— Прошу прощения, милостивый король, — встрял Семион, спасая Шола от неминуемой гибели. — Я думаю, что он имел в виду некоторые династические споры, которые могут возникнуть, если вы захватите Алокрию и оставите в живых Джоанну и ее ребенка.

— А Бахирон уже не считается, что ли? — нахмурился король.

— Вы всерьез решили простить его? — удивился шпион.

Кассий фыркнул и пнул обломки стула. Вот так запросто забыть тринадцать лет мучений, вычеркнуть из памяти позорное поражение — разве это возможно? Но почему-то фасилийский монарх понял, что злиться он должен только на себя. Ни Бахирон, защищавший свои земли, ни тем более Джоанна, несправедливо заклейменная символом унижения, не виноваты в его страданиях. Но прозрел ли он или же окончательно ослеп? Как же легко было идти на войну, и сколь тяжелым оказалось осознание того, что мир — лучший выбор…

В Алокрии действительно царил хаос. Да, сейчас ее очень просто захватить, но удержать в руках власть при таком масштабе беспорядков практически невозможно. То есть даже с прагматической точки зрения сейчас отличное время для вторжения, но худшее для завоевания. Ведь о состоянии страны толком ничего не известно. Смутные слухи, нелепые сплетни, вести о залитой кровью столице Илии и почти уничтоженной непонятно чем Марии. Фасилийские шпионы куда-то запропастились, Кассий лишился своих глаз и ушей в Алокрии, а доходившие до Силофских гор новости противоречили друг другу и изобиловали глупыми россказнями в духе болтовни неграмотных крестьян.

Король Фасилии был человеком чести, о которой у него было собственное представление. Он всегда руководствовался ей, принимая важнейшие решения, потому что такова главная добродетель правителя: сделано с честью — сделано правильно. И впервые в жизни Кассий не мог понять, как должен поступить. Он взывал к чести, долгу и собственной воле, отчего-то притихшим в его душе, но не мог добиться от них единого внятного ответа.

— Мне надо подумать, — пробормотал изможденный король, морщась от ужасной головной боли. — Ничего не предпринимать.

Спектр неловко поклонился и вышел из зала. Его планы рушились на глазах, а он снова не в силах что-либо изменить. Видение власти и богатства становилось все более иллюзорным, превращалось в несбыточную мечту. Но ведь все были счастливы, если бы к его словам прислушался хоть один из королей! Правители бы купались в народной любви и слепом поклонении, обновленная Церковь обрела бы реальную власть и богатство, которым уж точно нашла бы правильное применение, люди обрели бы душевное равновесие и мир в стране. И почему человеческая природа постоянно ломает идеальную картину будущего?

"Все начинается по новой, — раздраженно подумал Карпалок. — Сначала Бахирон отказывается от абсолютной власти и титула Владыки Света, не решаясь выступить против Илида По-Сода, старого друга и бывшего соратника. А теперь и Кассий идет по его стопам, поддавшись внезапно нахлынувшей отцовской любви! Это нелепо, он ненавидел Джоанну столько лет, а тут увидел воочию, да еще и обрюхаченную своим злейшим врагом, и сразу же превратился в безвольную тряпку. Из чего вообще делают этих королей? Ничтожества…"

Шагая по коридору из насквозь промерзших камней крепости, Спектр неожиданно услышал звонкие девичьи голоса, доносящиеся из-за поворота. "Откуда в Силофе взялись девушки?", — Карпалок спрятался в темной нише и прислушался к их разговору.

— Королева со дня на день должна родить.

— Ужас. Рожать в этой крысиной норе, вдалеке от нормальных человеческих условий и любящего мужа. Вот ведь наказание…

"Говорят по-алокрийски. Это служанки королевы", — догадался Шол. Старик решил подождать, пока они пройдут мимо. Такая встреча ему ни к чему, его и узнать могли, ведь он часто был при дворе и в покоях короля Бахирона. В конце концов, хоть его планы и рушились, сдаваться он пока еще не собирался. Послышался мелодичный перезвон, и внезапно по коридору прокатился резкий звук разбивающегося стекла. Девушки испуганно вскрикнули.

— Проклятые фасилийцы, чтоб им провалиться! — выругался старческий голос. — Могли бы и факелы зажечь, тут же люди ходят! В этом каменном гробу и так холодно, что у меня остатки зубов готовы вывалиться, так они еще решили для полного сходства с могилой кромешный мрак развести, что ли?

— С вами все в порядке, мастер Намир? — поинтересовалась служанка.

"Королева взяла с собой Намира Воба, — понял Спектр. — Ну да, в ее положении вполне логично иметь при себе опытного фармагика. Помню, он и меня лечил. Правда, давно это было, Намир тогда еще главой факультета фармагии в Академии был".

— Ничего, просто споткнулся. Что б этих фасилийцев… — проворчал старик. — Реактив разбил из-за этой темноты.

— Давайте я помогу собрать осколки, — вызвалась вторая служанка.

— Нет! Это смертельный яд, не подходи, — предостерег фармагик. — Я сам справлюсь.

— А вы не отравитесь? — боязливо спросила девушка.

— Ерунда, — Намир принялся вырисовывать руками немыслимые узоры, и капли яда поднялись в воздух. — Мне такая мелочь уже нипочем. В малых дозах яды закаляют и оздоровляют организм, а в больших убивают. Я всю жизнь с ними работал, мой иммунитет уже никакая отрава не пробьет. Кроме стряпни моей жены.

"В малых дозах оздоровляют, а в больших — убивают…", — мысленно повторил Спектр.

Служанки захихикали и поспешно пошли по коридору, обдав стоящего в тени Карпалока ароматом розового эфирного масла, которое они обычно добавляли в воду для омовений королевы. Когда звук их шагов стал почти неслышим, старик выбрался из своего укрытия и подошел к фармагику, бормочущему проклятия в адрес фасилийцев.

— Мастер Намир Воб, рад нашей встрече.

От неожиданности королевский лекарь чуть не выронил только что запечатанный сосуд с собранным реактивом.

— Спектр Света, вы? — изумился фармагик. — Здесь? Но как же ваше паломничество, о котором все говорили?

— Это паломничество в лучший мир, — смиренно улыбнулся Карпалок. — И оно привело меня сюда, к королю Кассию.

— Я не понимаю, вы…

— Долгая история, мой старый друг. Лучше расскажи, как поживают твои родственники? Я слышал, в Донкаре произошла ужасная трагедия.

Не до конца понимая, что вообще сейчас происходило в темном коридоре горной крепости, Намир растерянно ответил:

— С ними, вроде, все в порядке. Они успели покинуть столицу, пока он еще не был окончательно захвачен смертепоклонникам, и уехали в Новый Крусток под защиту Комитета. А почему вы…

— А сын? — перебил его Карпалок. — Насколько я помню, он служил в королевской армии.

— И сейчас служит, — подтвердил фармагик. — Давно уже в командиры выбился.

— О как. Скорее всего, неплохой доход у семьи