Покой королевы охранял всего один фасилийский солдат, поставленный, видимо, больше для соблюдения формальности. Парнишка изо всех сил боролся со сном, и только холод, просачивающийся сквозь стены горной крепости, заставлял его шевелиться, чтобы хоть немного разогнать по телу застывшую кровь. Когда молодого фасилийца обволок сиреневый прозрачный дымок, он подумал, что пришла пора в очередной раз пройтись взад-вперед по коридору, прогоняя сонное наваждение, но, попробовав сделать шаг, его качнуло назад, и он медленно сполз по стене на пол. Этой ночью он увидит родные фасилийские просторы, небольшую деревеньку, низенький дом, где его ждала заботливая мать и ворчливый отец, который на самом деле гордился сыном, а где-то на окраине жила красивая и работящая девушка, чьей руки он обязательно попросит, когда вернется из похода с добычей и жалованием. Зачаровывающее видение, рожденное усталостью, приятными воспоминаниями и зельем фармагика.

Массивная дверь отворилась на удивление тихо, и оба престарелых заговорщика скользнули внутрь небольшой комнаты, не потревожив сна королевы. Внутри оказалось очень тепло, угли еще тлели в маленьком камине, а в воздухе витал аромат розовой воды. Даже по-солдатски грубая мебель и мрачные стены не отгоняли пугливое умиротворение, нашедшее в компании Джоанны последнее убежище в этом безумном краю.

Карпалок кивнул в сторону спящей королевы. Тяжело дыша, Намир трясущимися руками пытался откупорить пузырек с жидкостью, которой еще пару часов назад пытался устранить малейший риск во время родов госпожи, а теперь вознамерился убить ее. Спектр выхватил пузырек из потных ладоней фармагика и с негромким скрипом вынул пробку. Взгляд бывшего комита алокрийской церкви отчетливо дал понять, что пути назад больше нет, и если старый лекарь решит отступить, то заплатит за свою слабость страшную цену. Вспомнив доброту Джоанны и собственные идеалы, которым следовал всю жизнь, Намир смахнул крохотные слезы с подслеповатых глаз и решительно воздел руки к низкому потолку. Повинуясь воле фармагика, яд заструился в воздухе под мощными балками, изредка нарушая свой белесый узор небольшими всплесками, повторяющими надрывные удары сердца мучащегося от предательства старика.

— Ради семьи, — прошептал Намир.

Жидкость собралась в огромную каплю, а потом резко расплылась и зависла над спящей королевой, превратившись в тонкую смертоносную пленку, повторяющую силуэт беременной женщины. Фармагик всхлипнул, глотая слезы, и медленно опустил руки. Мастерство пожилого лекаря было велико — яд прошел сквозь плотное одеяло, ночную рубашку и кожу Джоанны, не оставив ни единого следа.

— Простите меня. Это только ради семьи, — уже громче повторил Намир, не боясь разбудить ее, ведь он знал, что теперь ей уже ничто не поможет.

Продолжая лежать с закрытыми глазами, королева слегка поморщилась, инстинктивно положила руки на живот и приоткрыла рот, как бы собираясь кашлянуть, но так и не смогла вдохнуть. В следующее мгновение лицо Джоанны разгладилось, и она застыла, продолжая обнимать малыша, дремавшего в ее чреве. Седой фармагик искусно взял на себя тяжкий грех, который должен спасти его семью, — он проводил свою госпожу к гостеприимной смерти прямо во сне, безболезненно и быстро.

— Пообещайте, что позаботитесь о моей семье, — еле слышно произнес Намир.

Довольный Спектр хотел было ответить, но его опередил Семион, неожиданно появившийся из тени за спиной фармагика:

— К сожалению, мастер Карпалок не сможет выполнить вашу просьбу.

Раздался короткий хруст выскакивающих со своих мест шейных позвонков, и Намир Воб тяжело упал на каменные плиты пола, неестественно запрокинув голову. Спектр замер на месте, будучи не в силах оторвать взгляд от уставившихся на него глаз седого лекаря, в которых даже сквозь пелену смерти читались душевная боль и отчаяние — он слышал слова шпиона и понял, что его семья обречена, а гибель Джоанны была напрасной.

— Зачем… — только и успел сказать Карпалок, прежде чем почувствовал, что падает в провал беспамятства.

Когда сознание вернулось к нему, первым делом он ощутил ледяное прикосновение каменного пола крепости, а затем ужасная головная боль напомнила ему, за что следует ненавидеть жизнь.

— Не так уж и сильно я тебя ударил, — голос Семиона раздавался как будто из-под воды. — А ты чуть не умер раньше времени.

Спектр приподнялся и попытался сфокусировать взгляд, но кроме расплывающихся во мраке силуэтов ничего не увидел.

— Где я? — спросил старик, собирая в голове осколки памяти, разбитой ударом шпиона.

— В темнице, — спокойно ответил Лурий. — Где и положено быть отравителю.

Сориентировавшись на хитрый блеск глаз в темноте, Карпалок смог разглядеть стоящего неподалеку фасилийца. Вскоре проступили очертания толстой решетки, стала видна грубая каменная кладка и влажный потолок, с которого равномерно капала какая-то вонючая жидкость. Он действительно в тюрьме.

— Почему ты это сделал? — поморщившись от боли, Спектр выплюнул застрявший в горле вопрос, когда мозаика воспоминаний наконец сложилась.

— Не хочу объяснять.

— Тогда зачем ждал, пока я очнусь?

— Объявить волю короля, — Семион откашлялся. — Король Фасилии Кассий Третий признал тебя виновным в сговоре с фармагиком Намиром Вобом с целью отравить алокрийскую королеву Джоанну Кассию, что вы и совершили под покровом ночи. К сожалению, я не успел ее спасти, но услышал ваш разговор и, нейтрализовав прямую угрозу в лице опытного фармагика, схватил тебя с поличным.

— Ты легко мог ее спасти, но не стал этого делать! — выкрикнул Карпалок и от резкой боли схватился за голову. — Почему?

— Я же сказал, что не хочу ничего тебе объяснять.

— Не боишься, что я обо всем расскажу королю?

Лурий подошел так близко, как только позволяла заржавевшая решетка. Взглянув в его глаза, спина Спектра покрылась мелкими каплями ледяного пота, а сердце старика начало биться через раз, отказываясь гнать кровь к застывшим конечностям. Он внезапно осознал, что больше никогда не выберется из этой клетки.

— Священнослужитель, который всю жизнь гонялся за деньгами и властью. Религиозный лидер, уничтоживший алокрийскую Церковь Света под своим началом. Предатель родины. Отравитель, убивший беременную женщину, — спокойно перечислил Семион. — Неужели ты думаешь, что тебе хоть кто-то поверит?

— Тогда убей меня сразу.

— Нет, — ответил шпион и направился к выходу из подземелья. — Король был в ярости, когда узнал о произошедшем, но все же приказал держать тебя здесь, пока не решит, что делать дальше.

— Неужели Кассий отказался от завоевания Алокрии?

Семион устало вздохнул, но все же вернулся к решетке:

— Любопытный, да? Король еще думает. Но каким бы ни было его решение, тебя ожидает либо смерть, либо что похуже. Впрочем, не буду гадать, мне никогда не постичь его гений…

Что-то изменилось в голосе шпиона, но Спектр, к своему удивлению, понял что именно. Рискуя потерять сознание от головной боли, старик закатился скрипучим смехом, как будто он