Пока катер, взяв курс на центр местного светила, пожирал разделявшие его с целью сотни и тысячи километров, мы со Жбаном успели пропустить по паре стопок, поминая как погибших на этой, так и оставшейся для меня безымянной планете, да и всех прочих, чей жизненный путь пересёкся столь же трагически.

— Ну что? — Покосившись на планшет, штурман положил руки на рычаги: — Подходим вроде. Ещё минуты две — три и можно будет рассмотреть гостей этих наших… Незваных. — Говоря это он чуть пошевелил джоем, выводя кораблик как бы на орбиту звезды — её диск уже занимал почти весь экран, делая дальнейшее сближение просто опасным.

— Видишь чего ни будь? — Устроившись сбоку от экрана я пытался хоть что-то рассмотреть на фоне яркого, несмотря на включившиеся светофильтры, блина светила.

— Не знаю… Вроде… По экватору глянь? Мелькало там что-то.

— Не вижу, — покачал я головой: — Слепит сильно.

— Ты не по центру, ты на край смотри, ща — ещё доверну, — пылающее, с хорошо различимыми космами протуберанцев, местное солнце, плавно поплыло вправо и замерло, выглядывая хорошо если своей четвертью, из-за края экрана.

— Вон, смотри, Сэм, — оторвав руку от ручки тяги — будучи хорошим пилотом, Жбан, пилотируя корабль и под страхом смерти бы не выпустил джой из рук: — Вот же — протуберанец видишь? Смотри на его верх — ну?

Теперь увидел и я.

Под изогнутым как мост выбросом, рождённым до сих пор неизученным учёными процессом жизни звезды, под ним, освещаемые сразу с трёх сторон и, оттого, особо заметные двигались, посверкивая чёрными и лоснящимися боками, уже виденные мною ранее, конусообразные объекты.

Движение множества их тел походила на реку — величественную, уверенно и неспешно несущую свои воды к далёкому морю, одним своим видом давая представление о своей незыблемости на фоне краткой человеческой жизни.

— Аш-ша… Кто ты такой? — Послышавшийся, слегка шепелявящий голос, вгонял меня в транс или нечто вроде забытья: — Шашшухум? Откуда ты здесь — чужой, здесь ты чужой… Ты. Мы были всегда, были и будем. Мы взяли ту планету — не первую на своём пути и не последнюю. Это наша звезда — наша, шашшухум. Ты не отберёшь её у нас. Нет, нет — не отберёшь… Уходи, шашшухум, уходи, это наше, беспроблемное, владение.

— Сэм?! — Возвращая меня назад, к реальности, Катя с силой дёрнула меня за рукав: — Что с тобой? Стоишь — бледный, губами шевелишь и шипишь?!

— Да перегруз у него, — хрюкнул толстяк, нацеливая нос корабля выше изгиба моста: — Давление в котле того! Ты б ему сбросила его — там краник есть, ниже ремня!

— Жбан! Заткнись!

— Штурман! Вы нестерпимы!

Высказались мы практически одновременно, что, впрочем, вызвало у нашего обидчика совсем другую реакцию — заколыхавшись всем своим грузным телом, наш штурман принялся ржать, нахваливая себя за то, что сумел вывести нас обоих из ступора — девушку из любовного, ну а меня… А я, судя по его хрюканью, и так часто подвисал.

Меж тем катер приблизился ещё к мосту и река, до этого выглядевшая как монолит, распалась на десятки тысяч объектов, став больше похожей на колонну жуков или муравьёв, слаженно двигавшихся к одной, общей для всех цели.

— Шашшухум… За-а-ачем? — Одновременно со вновь возникшим голосом поток вдруг взбурлил, на его краях возникли и двинулись друг другу навстречу, две чёрные волны. Встретившись по центру они не погасили друг друга, как бывает на водной глади — нет, здесь они, сложив свои силы, выстрелили свои объединённые усилия вниз — к выбрасывавшей им навстречу плазменные языки поверхности светила.

— Жбан! Катер назад! Быстро! — оттолкнув, вскрикнувшую от неожиданности девушку, я рванулся к переговорнику на стене.

— Рубка! Рубка! Ну?! Мать вашу! — несмотря на то, что вахтенный офицер ответил практически сразу, мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем из динамика послышался спокойный голос:

— Да, сэр?

— Спите! Раззявы! Спишу нахрен! Прыжок! Немедленный прыжок!

— Ни как нет, сэр. — всё так же спокойно ответил мне дежурный, но теперь в его голосе слышалось явное удивление: — Вахта на месте, сэр! На корабле…

— Приказываю! Немедленно уходим! — Прервал его я: — В прыжок! Немедленно!

— Эээ… Есть… Сэр! — наверное, до офицера наконец дошло моё волнение — прежде чем он отключился я успел разобрать его команду, приказывавшую начать разгон для прыжка.

— У тебя планшет есть? — подойдя к Кате я требовательно протянул руку: — Дай сюда!

— Но, Сэм! Я так катер не успею вернуть! — запротестовал Жбан: — Я только разворот закончил! Ты чего переполошился-то так? Всё же путём?!

— Путём? — Подключившись к внешним камерам я выбрал вид на кормовую полусферу и повернул планшет так, чтобы они оба могли видеть его экран.

Там, на чёрном бархате космоса, рассыпая вокруг себя яркие искры бенгальских огней, рождалась Железная Звезда.

Как же хорошо, вот просто так, ничего не делая, валяться на теплых досках свежесколоченных мостков, подставляя пузо жарким солнечным лучам и болтать при этом, ногами в прохладной воде реки.

Моё благодушное настроение даже не смогли испортить мальчишки, которые, мстя мне за изгнание их с этого райского местечка, безнаказанно обстреляли меня горохом из трубочек и смылись, стоило мне только направиться в их сторону.

Так что сейчас, будучи совершенно один, я мог позволить себе расслабиться, и, лежа на спине, позволить мыслям неспешно течь в голове.

Обратный путь — из созвездия щупалец, занял у нас гораздо больше времени, чем тот, которым мы двигались навстречу непонятным слухам. Причина была проста — как я и боялся, аристократы, словно устав от ожидания, принялись делить Императорское наследство, погружая и свои и чужие миры в огонь гражданской войны. Такие системы, к сожалению, их оказалось слишком много, приходилось обходить стороной — желания оказаться между двух огней сразу у меня не было никакого. Вдобавок к этому нам приходилось постоянно петлять, сбивая с преследование подозрительные корабли — приводить за собой на Новый Акзар хвост, не хотелось, а не вызвать интереса наш, по-настоящему боевой корабль, не мог — слишком мало подобных — настоящих боевых единиц оставалось на ходу.

Прокручивая на своём планшете свежие новости я, в буквальном смысле, хватался за голову — то, что ещё год назад казалось просто абстрактным, сейчас преподносилось журналистами как нечто само собой разумеющееся — выжженные бомбардировками города, распыление в атмосферах планет токсичных и радиоактивных отходов, уничтожение как грузовых, так и пассажирских транспортов — в своей борьбе за освободившийся Трон, стороны не гнушались ничем, во всю используя СМИ для оправдания своих преступлений и сваливания вины на противников.

Глотнув вина, предварительно выбросив из стакана пару горошин — привет от юного снайпера, я надвинул на лицо панаму и постарался отогнать из памяти кровавые картинки, которыми ведущие каналы заполняли эфир, расписывая чужие преступления.