достоинством отвесил полупоклон вместо прощания. Развернулся и уверенной походкой пошёл к дверям.

Злобин краем глаза наблюдал за Игорем Дмитриевичем. Казалось, что тот вот-вот сорвётся на крик.

Мягко хлопнула закрытая дверь.

Игорь Дмитриевич долго выдохнул, откинулся в кресле, ладонью закрыв глаза.

— Злобин, что вы знаете о Конце Света? — неожиданно спросил он. Голос был совершенно больным, серым и вялым.

— В городе он точно начался, — хмуро ответил Злобин.

— Нет, это просто так… — Небрежный взмах дряблой ладони. — Приблизительная модель в весьма облегчённом виде. Я имею в виду настоящий Конец Света. Так сказать, Глобальный звездец.

— Про глобальный конец всему я читал в материалах по «Союз-Атланту». Там написано, что мы к нему абсолютно не готовы.

— Мы сами-то готовы, страна — нет.

* * *

Оперативная обстановка

Аналитическая записка

…В первой третьи наступившего тысячелетия прогнозируется всплеск числом до девяти ускорения в смещении орбиты и оси Земли, что будет иметь катастрофические последствия для планеты, по своим формам и степени запредельно превосходящие коллективный опыт нынешней цивилизации,

— при этом научное осмысление нарастания планетарных угроз и выработка системных мер по ликвидации и минимизации их последствий тормозятся существующей научной парадигмой (Ньютона-Эйнштейна) «монополия на истину» которой из своекорыстных соображений удерживается представителями мировой и отечественной науки,

— эскалация иммунодефицита населения, усиленная разрушительным воздействием наркотических веществ, алкоголя, техногенных и информационных средств на фоне нарастания эпидемиологической и экологической угроз. (По данным экспертов ООН, не учитывающих в своих прогнозах грядущие катастрофы и удары стихии, в ближайшие семь лет ожидается скачкообразный рост поражённых вирусом СПИДа с 30 млн. до 80-150 млн. человек).

— масштабный подрыв идущими деструктивными процессами иммунодефицита качества генного кода человечества, что ведёт к генной потере душевного, интеллектуального и иммунного потенциала в последующих поколениях,

— непосредственно для Евразии угрозу представляет активность эгоцентричных кругов некоторых развитых стран, которые за три десятка лет скрытых естественнонаучных исследований накопили достаточный информационный массив по данной проблеме и с начала 90-х годов используют полученные знания в рамках стратегии «непрямых действий» (что не исключает ими прямых действий по созданию хаоса, усугубляющих влияние деструктивных процессов) для установления жёсткого контроля над Евразией, как самого устойчивого и наиболее ресурсообеспеченного участка планеты.[84]

Глава двадцать четвёртая

Верховный перехват

16:20 (в.м.)

Старые львы

Решетников, мурлыкая себе под нос бравурный марш, мерил шагами комнату.

Салин, время от времени отрывал взгляд от распечатки сводки новостей, с неудовольствием смотрел на партнёра, но от комментариев воздерживался. Решетников, плотно пообедав, как он заявил «исключительно на нервной почве», решил устроить километровый, как ему советовал врач, послеобеденный променад, не выходя на улицу.

— Тебе не интересно, что твориться в городе? — наконец, не выдержал Салин.

Решетников помотал головой, продолжая вышагивать из угла в угол.

— Бардак на Ордынке они задавят, или он, скорее всего, сам собой утихнет. Ночь ещё покуролесят, а утром всех по камерам и моргам развезут.

— А посольство?

— Тут их даже учить не надо. — Решетников отмахнулся. — Сто трупов — десять звёздочек героев. Ха, секретным указом, естественно. Две израильтянам посмертно, остальные себе. И всего делов-то.

— Цинично, — обронил Салин.

— Зато практично. — Решетников остановился, заложил руки за спину. — Меня из всего этого бардака интересует только одно — как это Дубравин со Старой площади живым ушёл?

— Очевидно, подстраховался.

— Или подстраховали. Причём аргумент был убийственный.

Решетников указал на чёрный экран телевизора.

Салин отложил распечатку.

— Это может означать только одно…

— Что нас всех за яйца поймали, — закончил за него Решетников. — Говорил я тебе, из Василия Васильевича такой шеф СБ, как из слепого снайпер! Проворонил всё на свете. Пустил черт знает кого к разработкам!

— Прикрытием зарубежных филиалов концерна он не занимался, — возразил Салин.

— Да знаю я, — отмахнулся Решетников. — Надо же на ком-то зло сорвать.

Он плюхнулся в кресло перед телевизором. Достал платок и долго и сосредоточенно вычищал нос.

— Черт, вырожденцы какие-то, а не генералы! — пробурчал он в платок. — Военную хунту установить, священное, так сказать, для вояк дело, нет, епона мать, даже это кому-то передоверили. За Россию стыдно! Даже в Африке будущий диктатор и спаситель отечества сначала с пальмы слазит, а потом войска в столицу вводит. А у нас всё опять, прости господи, через задницу и не как у людей. Наш спаситель забрался на самую высокую башню в стране и морды не кажет. Так ещё телик выключил. Ну что это за переворот, объясни мене?

— Сейчас уже речь идёт не о военном перевороте, а о революции, друг мой.

Решетников встрепенулся.

— А что, кто-то заказывал революцию? — с наигранным удивлением спросил он.

— Сам знаешь, что в первооснове революции лежит бунт. Бунт — явление иррациональное, бессмысленное и равно ко всем беспощадное. Лишь тот, кто сумеет воспользоваться плодами бунта придаёт ему смысл и цель. И задним числом называет бунт — революцией. А достигнутые корыстные цели — плодами революции. Победитель, достигнув своих целей, навязывает свою оценку и, по сути, переписывает историю под себя.

— Не, как коммунист с доперестроечным стажем, хе-хе… — Решетников с глубокомысленным видом почесал нос. — Я, конечно, оценил всю красоту и глубину твоих мыслей. — Вмиг стал серьёзным. — Ты, что, всерьёз считаешь, что он провоцирует всенародную бучу?

— Нас он провоцирует. Но может перегнуть палку и спровоцировать бунт.

— Что предлагаешь?

— Договариваться, пока не поздно. Революции побеждают тогда, когда группировки элиты не могут договориться между собой, как им задавить бунт и загнать быдло по стойлам.

— Я не против агремана. Да и эти… — Решетников мастерски