В течение этих четырех дней я, следуя указаниям Кёгокудо, прочитал подряд три книги. Одна была специальным трудом, касавшимся приготовления цукэмоно – традиционных маринадов и солений. Следующими двумя были священный канон одной из новых буддийских сект, написанный ее основателем, и китайская кулинарная книга о блюдах из морепродуктов. Все они были из книг, продававшихся в «Кёгокудо», и изначально не вызывали у меня ни интереса, ни даже любопытства. Однако каждая из них оказалась чрезвычайно занимательной. Может быть, хозяин магазина и не ошибался, сказав однажды, что не существует неинтересных книг.

Когда я пришел в магазин, чтобы подобрать себе четвертую книгу, хозяина на месте не оказалось, а вместо него на прилавке лежали несколько томов. Вероятно, это было его нынешнее чтение.

«Нинко бэн вакудан» – «Рассуждения к вопросу об одержимости духами лис нинко, распространенными в регионе Тюгоку».

«Кицунэ-цукибё синрон» – «Одержимость духами лис кицунэ как болезнь: новая теория».

«Теперь, когда это уже не нужно, – зачем он продолжает об этом читать?»

– Эта книга полна ужасающе важных сведений. Автор «Одержимости духами лис кицунэ…» – человек по имени Масаэ Кадоваки – работал врачом в психиатрической больнице в Сугамо. Ты ведь слышал о нем? – Внезапно как из ниоткуда в магазине возник Кёгокудо.

– Не помню. Я забыл все подобные вещи. Потому и читаю книги о маринадах и рыбе… Лучше скажи, куда ты ходил. Ты что, совсем не беспокоился о том, что оставил магазин без присмотра? К счастью, здесь был я, а то сюда могли бы забраться воры…

– Мне несколько раз подряд позвонили по телефону. Что я мог с этим поделать… Тем более что один из звонков был от Кибасю.

– Данна… что он сказал?

– Он сказал, что получил результаты вскрытия трупа Рёко-сан.

Говоря, Кёгокудо сел за прилавок и искоса посмотрел на меня.

– Вот как…

– Ее сердце, похоже, было очень слабым. Как и в случае ее младшей сестры, почти удивительно, что Рёко-сан все еще жила, будучи в таком состоянии.

– Ясно.

– В чем дело? Довольно холодный ответ, не находишь? И это несмотря на то, что совсем недавно ты был так заинтересован… Ты не хочешь узнать, что еще они обнаружили?

Я не ответил. Кёгокудо продолжал:

– Согласно результатам вскрытия, в мозге Рёко-сан был обнаружен внутренний отек. Судя по всему, это был необыкновенно крупный отек в области гипоталамуса. Ее мозг постоянно испытывал значительное давление. Ее череп был практически целиком заполнен цереброспинальной жидкостью. Более того, вероятно, так было с самого рождения. Очень редкий и необычный случай. В сущности, она сама была… младенцем, родившимся без головы.

– Но ведь она…

– Да. Она не испытывала никаких затруднений в повседневной жизни. Все же нам, возможно, необходимо коренным образом пересмотреть наши представления относительно работы мозга.

«Как этот человек может говорить подобные вещи, нисколько не меняясь в лице?..»

– Пожалуйста, хватит. Не надо больше говорить о ней. Я не хочу больше ничего знать. К тому же то, что из-за слабости своего организма она могла умереть в любой момент, и в этом не было бы ничего странного… разве она сама не упоминала об этом? Это было понятно с самого начала.

В голове у меня помутилось. Я больше не хотел ни о чем думать. К тому же…

– К тому же… Рёко-сан как личность уже умерла двенадцать лет назад, а Кёко-сан – полтора года назад. Даже если сейчас и стало понятно, какими хроническими заболеваниями они страдали, с этим уже ничего не поделаешь, разве нет?

«Да, с этим уже ничего не поделаешь».

– Что ж, если ты так серьезно относишься к умершим и в довершение всего устраиваешь подобный спектакль, когда все уже кончено, – значит, ты все еще погружен в воспоминания о мертвых, верно?

– Говори, что тебе вздумается. – Сказав так, я подумал, что отвечаю в точности как Найто. – Как бы то ни было, дело закрыто. Для меня это происшествие было чем-то вроде необычной театральной пьесы. Занавес задернут, и аплодисменты стихли. Мне лишь остается полностью согласиться с этим и вернуться в мою повседневную жизнь. Поэтому… может быть, хватит?

– Так, значит, для тебя события последней недели были все равно что фальшивый спектакль? Пока пьеса шла на сцене, ты был исполнителем, а теперь ты – только зритель?

– Да, именно так. Теперь у меня в точности такое чувство, будто все это произошло с другим человеком. Нет, скорее… мне кажется, будто все то время, пока происходили эти события, я видел лишь сон.

Таковы были мои истинные мысли.

– Это не было сном. Это произошло в действительности. Рёко Куондзи умерла. – Сказав так, Кёгокудо приподнял бровь. – Эта женщина была только человеком из плоти и крови. Она не была ёкаем, менявшим свое обличье, или призраком. Не была видением из сна. Причиной ее смерти был перелом позвоночника, разрывы внутренних органов и спинного мозга, а также ушиб головного мозга в результате падения с высоты.

– Пожалуйста, не говори ничего больше.

Я почувствовал головокружение.

Мертвое тело Рёко, на которое я смотрел, стоя на краю той дыры, было запечатлено на моей сетчатке так явственно, словно было вырезано на ней острейшим лезвием, – хотя сквозь мутную стену дождя я едва мог различить даже ее лицо.

– Кёгокудо, ты можешь рассуждать невозмутимо и хладнокровно, как будто все это случилось с посторонними и не имеет к тебе ни малейшего отношения. Но я не такой, как ты. Прости, если тебя это раздражает, – я не могу сказать, что не понимаю этого, но сейчас не хочу ни с кем встречаться и не хочу ничего делать. Если мое пребывание в твоем доме тебе в тягость, то я уйду.

– Насчет этого не беспокойся. Ты можешь оставаться у меня столько, сколько тебе захочется. Но неужели ты совершенно не хочешь разговаривать о Рёко-сан, хотя совсем недавно говорил о ней с таким воодушевлением и горячностью?

– Мне нечего сказать. Или же ты был бы удовлетворен, если б я, подобно прежнему мне, напечатал статью о том, что она была редким, доселе невиданным зверским убийцей или порождением дьявола? Ты что, думаешь: «А-а, наконец-то Сэкигути вернулся к тому, с чего начинал», или что-то вроде? С самого начала это происшествие было историей, случившейся в другом мире, бесконечно далеком от моей повседневной жизни. Мир, в котором жила эта женщина, отличается от нашего. Поэтому я не могу о ней говорить.

– Обыденное и необыкновенное составляют единую последовательность. Конечно, если из привычной повседневности заглянуть в необыкновенное, оно может показаться пугающим – и наоборот, если смотреть из области необычного и удивительного на повседневную жизнь, она может представиться дурацкой и нелепой. Однако это не разные вещи. Это две стороны единого целого. Что бы ни случилось, мир всегда продолжает свое вращение. Лишь мозг отдельно взятого человека на свое усмотрение проводит линию, разделяющую обыденное и необычное. Когда бы и что бы ни происходило – в этом нет ничего удивительного, а когда ничего не происходит – это тоже естественно. Все происходит только так, как должно происходить. В этом мире нет ничего странного.