— Мне казалось, тебе нравятся наши игры, — проговорила она, проведя пальцем по подбородку.

— Нравились, не спорю… Правда не все. Твои увлечения веревками и всем таким, я не одобряю.

Девушка позволила себя улыбку, вспоминая.

— Наши отношения были лишними, Калисса, — проговорил он.

— Не знаю, что у меня получится. Я умею служить… Может быть сумела бы любить. Но просто так быть рядом и не быть, по сути, ни кем…

— Подругой…

— Мне не понятно это слово, я ни с кем никогда не дружила…

— Ты дружила со мной, дурочка.

— Наверное, но я не знала и не воспринимала так. А сейчас, какое у меня место и роль во всем этом? Я запуталась.

— Просто будь и дальше тем, кем была, до всей этой ерунды с охранницей и телохранителем священного лидера. Моей правой рукой…

— Правая рука у тебя Ковард, а я левая.

— Значит левой рукой. У тебя всегда будет место в нашей компании, ты моя подруга и Коварда. Даже Мистрикс тебя любит… ну по-своему.

— Я останусь. Посмотрим, что из этого выйдет.

Утром следующего дня Лайам и Селин вошли в комнату, которую выделил Богатов для различных совещаний. Похоже, это раньше было столовой для персонала и тут уже сделали подобие ремонта, чтобы не била в глаза типичная для Бандара нищета и убогость: гофрированное железо в стенах и тому подобное. Но как говорили Лайаму, «Усталая Птица» была одним из лучших заведений города.

Здесь уже собрались для обсуждения дальнейших планов Барнс, Ковард, Богатов и Мистрикс.

Едва увидев Коварда, Селин кинулась к нему:

— Ну расскажи-расскажи, как ты сжег замок Шарка? Ты правда выкидывал кого-то из окон, когда сражался?!

— Лайам, что… — начал ничего не понимающий гигант.

— Не обращай внимания, у нее какая-то тяга к чернокожим здоровякам, хотя на тебе, пожалуй, чуть меньше металлических украшений, чем она любит, — пошутил Лайам.

— Девочка, я не собирался жечь замок и город, это все идеи безумного компьютера и я жалею, что согласился. Огонь быстро разошелся, как будто у них здесь все не из железа, а из картона, это всегда теперь будет на моей совести.

— Я не девочка! Я руковожу разведкой! Я нашей бандой управляю, когда отцу лень!

— Ну прямо лень! — бахнул Барнс, под хохот Богатова.

— Я просто такого роста, мне столько же лет, сколько вот этому вашему главарю! — продолжала яриться Селин.

— Я иногда сильно в этом сомневаюсь, — сообщил Лайам.

— Что, я тебе уже надоела? — взвилась Селин.

— Ох, да квадратный бог, разве я такое говорил?

— Я не забыла, Лайам, как легко ты собрался от меня уехать, как только твои друзья прибыли вызволять тебя из плена, — произнесла она.

— Ну, как-нибудь переживи это, малышка.

— Что?! Ах-ты! — она стукнула его кулаком.

— Ну я же взял тебя с собой.

Мистрикс не выдержал:

— Нет, да что же это, каждое важное совещание у нас оборачивается разборками Лайама с его девчонками! Лайам! Ты сменил шизанутую дылду на кого-то еще мельче, чем ты сам, и все равно с ней не уживаешься? Сколько можно, давайте делом займемся, у меня что, полно времени с вами тут торчать?! У этого города сгорели все запасы на складах еще неделю назад, а разбойники не занимались этим, решая свои мелкие разногласия, надо кому-то подумать о снабжении, а то завтра людям будет нечего есть!

Оказалось, Мистрикс теперь кроме финансов в Рамеле, отвечает за склады в Бандаре, а назначил его новый начальник снабжения — Кубик Богатов.

— Ах вон как, — произнес Лайам. — Кумовство и родственные связи в действии. Счастливые люди, вы еще не открыли демократию.

Кубик Богатов заоправдывался:

— Я видел, как этот парень управляется в Рамеле! Он очень хорош!

— Ничего, я как раз не знал, куда пристроить своих людей. Особенно мечтал избавиться от этого.

— Не разыгрывай обманутую девчушку, которую бросил последний ухажер, — безапелляционно проговорил Мистрикс. — Я помогаю этим людям из гуманитарных соображений, они ничего не понимают в экономике. И я по-прежнему в твоей команде, какие проблемы?

— Он что, и с королем будет так разговаривать? — пихнул локтем Кубика Барнс.

— Как твои новые поданные отнеслись к идее дать свободу всем рабам? — спросил у него Лайам. — Я просто переживаю, не будет ли у нас бунта к вечеру.

— Ну они бастовали, но я объяснил, что я не Шарк, и они знают. Я ушел от Шарка, как раз протестуя против всех этих порядков.

— Экономику, которая работала исключительно на рабах очень сложно перестроить в один момент. Стоило бы ввести какой-то переходный период, — начал Мистрикс, но словил взгляды окружающих, и пробормотал: — Но тут все такие честные и правильные, что конечно меня никто не слушает. И ладно.

Барнс продолжил:

— Некоторые вожди банд было забузили, но люди в пуленепробиваемом облачении этого человека по имени Каниг, оказались кстати и были очень убедительны, дав понять, что не потерпят здесь рабства. Я надеюсь, Лайам, ты мне оставишь их попользоваться на какое-то время? Их вид действует на наших бандитов умиротворяюще.

— Если ты будешь достаточно покладист, Барнс.

— Вот как? Будешь стоять у меня за спиной?

— Да квадратный бог с тобой! Сдался мне этот город из мусора! Я лишь хотел, чтобы кто-то заполнил здесь вакуум после моего экспрессивного поступка, в результате которого славные люди лишились предводителя. Я исследователь и путешественник, я отправлюсь дальше, от тебя же требуется только испытывать некоторую благодарность к людям, которые тебе помогли, и править мудро.

— Хорошо, я так полагаю, тебя лучше не разочаровывать, а то ты так же быстро уберешь меня с трона. Но как заметил молодой человек по имени Мистрикс, мы столкнулись со множеством проблем. Не хватает еды, не хватает жилья, и все в этом городе работало на труде подневольных, что тоже нельзя забывать. Надо теперь думать, как же нам организовать городские производства.

— Машины и станки, Барнс, о которых я тебе рассказывал. Их действительно можно построить, пообщайся с Ковардом.

— Мы что-нибудь придумаем, — кивнул чернокожий здоровяк.

Барнс добавил:

— Разбойники города не рады изменениям, но эта нелепая висюлька у меня на шее действует на них гипнотизирующе.

— А ведь ты подарил ее мне! — возмутилась Селин.

— Ну, ты же видишь, эти люди сильно в это верят. У нас здесь три сотни головорезов, которым не нравится, что рабов и ремесленников возвысили над ними. Однако стоит мне напомнить, что у меня благословение судьбы и великий талисман, они смиряются.