материнскому поцелую, было бы чревато. Впрочем, даже его строгая мать тоже его обняла, крепко и ласково. До «Голландца» он бы многое ей сказал, но сейчас это все казалось неважным. Поэтому он обнял ее в ответ, вдыхая глубоко ее запах и с радостью чувствуя, как их обоих обнимает отец.

– Бал завтра, – услышал он голос Одили.

– И ведь точно! – едва не пропела Белла. – Тогда… тогда мы же можем уехать завтра, верно, дядя? Ведь если…

– Мы сможем съездить за тюльпанами! – поддержала Пепе, для верности подергав Анну за юбку. – И самолеты! Тут такие самолеты пролетали, Адриано!

Ксандер, поднявший голову от материнского плеча, увидел, как взрослые переглянулись.

– Прости, Белита, – дон Алехандро, похоже, решил принять первый удар на себя, – но мы договорились, что вы уедете сегодня утром. Дело не в том, что случилось, – он обратил на родителей Ксандера примиряющую улыбку, – но никто дома не поймет, если вы задержитесь.

– Это правда.

От кого-кого, а от матери Ксандер ожидал услышать это в последнюю очередь, но слух его не обманул: это сказала именно она. А еще она переглянулась с доном Алехандро, и хотя лицо ее было холодным и взгляд тоже, они словно предупреждали друг друга о чем-то. И именно она сейчас отстранила его от себя, вглядываясь в него так, как в детстве осматривала на случай скрытых ран.

– Вам надо ехать, – сказала она. – Подготовитесь к балу, да? Еще успеете поразвлекаться здесь, лето ведь только начинается. И что там случилось у вас с «Голландцем»? – Когда он открыл рот, собираясь начать рассказ, она положила палец ему на губы. – Позже, Ксандер. Сейчас вам надо ехать. Видишь, как торопятся… иберийцы.

Она была права, подумал он, подавляя детское желание похвастаться подвигом. Если начать рассказывать сейчас, может возникнуть слишком много слишком неудобных вопросов. А ему, если честно, хотелось сначала самому разобраться в том, что случилось: например, понять, что это за кольцо теперь было на руке у Беллы. Взрослые скрывали слишком много тайн, и это значило, что выпаливать все свои тайны не стоило. Даже матери, и может быть, особенно ей.

– Я пойду предупрежу Фелипе, – предложила Анна.

– Я с тобой, – Герт похлопал Ксандера по плечу и направился следом. – Йон, ты распорядишься?

– Лучше я, – вздохнула мать, отпуская Ксандера, и тоже пошла в дом; так они остались вчетвером, и стыдно сказать, но без взрослых, их внимания и волнения, Ксандер был вполне доволен обойтись.

– Сегодня так сегодня, – пожала плечами Белла. – Твоя мать права, – впереди еще лето.

– Вы сейчас уедете? – услышал тут Ксандер снизу звонкий голосок, и понял, что их компания осталась шире, чем он думал. – А самолет?

Этот тон он знал: одно «нет», и Пепе расстроится окончательно, а отвлекать ее чем-то еще времени не оставалось. Он глянул на Беллу и с большей надеждой – на Одиль, но та лишь беспомощно повела подбородком.

И тут Адриано, на которого он, честно говоря, и не надеялся, наклонился к Пепе и спросил, серьезно и спокойно, как взрослую:

– Ты готова?

Не решившись пока заговорить, она только покивала, но глаза ее сияли.

– Тогда смотри.

То, что он вынул из-за пазухи в горсти, Ксандер не сразу угадал, но Пепе ахнула, едва он стал разжимать пальцы, и шагнула вперед, забыв про всякое смущение.

– Самолет, – сообщил Адриано, лучась от гордости. – Правда красивый?

Если честно, на взгляд Ксандера он больше всего напоминал сардельку, правда, снабженную двумя плавно скругленными крыльями. Но Адриано и Пепе смотрели на него так восхищенно, и в нем было так много мельчайших деталей, смастеренных явно с любовью и скрупулезностью – спереди он даже опирался на крохотные колесики, – что ни у кого, и у Ксандера в том числе, язык не повернулся бы с ним не согласиться.

– Хорош, – сказал Ксандер, решившись осторожно потрогать творение друга. – А летать он может?

– Что-то я сомневаюсь, – вырвалось у Беллы. Крылья крыльями, но на птицу аппаратик не очень-то походил.

Глаза Адриано округлились от возмущения, а чуб на макушке, который он вечно приглаживал, встопорщился, делая его похожим на разозленного воробья.

– Еще бы! Вот смотри!

Взяв самолет в цепкие, но осторожные пальцы, как если бы он держал яйцо, венецианец оглянулся, сделал несколько шагов назад и взял разбег. Пронесшись мимо них, он замахнулся и изо всех сил зашвырнул свою поделку в небо.

Оказавшись один в воздухе, самолетик чуть неуклюже качнулся, словно только что оперившийся птенец, а потом плавно пошел вверх, ловя ветер. Ксандер почувствовал, что у него перехватило дух, но никак не мог оторваться от маленького аппарата, и по тому, как замерли все рядом, понял, что и они тоже смотрят, затаив дыхание, и так же, как он, хотят, чтобы этому несуразному существу была удача.

– Вот, – гордо и восторженно выдохнул Адриано. – Они вообще, знаете, как здорово умеют?

Поднявшийся ветер подхватил самолетик, поднял по крутой дуге – Одиль ахнула, – но летучее творение вырулило, вырвалось из невидимой хватки, и так же плавно вернулось на свой путь, проделав в воздухе изящную мертвую петлю. Пепе взвизгнула от восторга и захлопала в ладоши.

– Здорово, – от всей души сказал Ксандер. – А ты его из чего сделал?

– Ну… по мелочи, – отозвался отчаянный конструктор. – Корпус из дерева, нашел тут одну удобную болванку и выточил, ты ж видел. Под крылья мне картонку мэтр ван Гельмонт дал… Колесики из часов выковырял. Отец вздует, наверно, но славно ж вышло, правда?

– Правда, – одобрила Одиль. – А насчет часов не переживай. Отец их наверняка списал в уме еще тогда, когда тебе отдал.

– А прикрутил чем? – сощурился на солнце Ксандер.

– Не поверишь, – хмыкнул Адриано, – мой ножик пригодился.

Словно в доказательство, он достал из-за пояса тот самый, йольский, кинжал – ребис светлым лучом замерцал на солнце – и продемонстрировал обломанный кончик.

– Видно, кузнец из меня не очень, – весело признался он. – Зато теперь, видишь, тут такая звездочка получается… на ура подошло.

– Летает не хуже дракона, – кивнула Белла, переступая по земле так, чтобы солнце не сильно мешало следить за летуном. – Ты смотри, что проделывает!

Самолетик, действительно, был рад стараться. Он то взмывал и плавно скатывался по воздушным горкам, то летел, ложась поочередно на каждое крыло, а теперь и вовсе пошел по спирали вверх, набирая высоту, и всем четверым пришлось, как по команде, приложить ладони козырьком по лбу, чтобы хоть как-то смотреть на ослепительно сияющее небо.

– А двигатель у него какой? – спросила Пепе, тоже не отрываясь взглядом от самолетика. Слово «двигатель» она произнесла медленно, но четко,