На этот раз жеребец фыркнул носом.

— Ты прав, ещё есть остаток лепёшки, — вяло ответил Азим. — Лепёшка! — оживлённо повторил он.

Юноша снова посмотрел на жеребца, словно в первый раз, изумлённо покачивая головой.

— Именно поэтому тебе не подходит имя Чёрный ветер, — сказал Азим. — Оно сложное и… глупое, — он скорчил гримасу, подбирая необходимое слово. — А ты вовсе не глупый, — Азим посмотрел прямо в глаза жеребцу. — Ты невероятно быстрый, умный, сильный… А ещё красивый. Ты только посмотри на себя! — озорно улыбнулся Азим.

Жеребец горделиво помотал головой, постучал по земле передними ногами и повилял хвостом, а в завершение благодарно фыркнул.

— Ты станешь великим конём, — уверенно предсказал Азим. — И твоё имя должно быть тебе под стать.

Глаза Азима забегали по сторонам в поисках чего-то. Он оглянулся назад и посмотрел на север, где в нескольких фарсангах отсюда возвышались величественные горы Катрон.

— Именно там я нашёл Чёрный рубин, который так напугал тебя, — заговорил Азим. — Эти горы внушают ужас, и ты будешь внушать ужас, Катрон, — уверенно заявил, словно снова предсказал Азим.

Жеребец низко кивнул и высоко откинул голову вверх, слегка поднявшись на дыбы. Издав короткое, гордое ржание, он принял своё новое имя.

Всё это время два левых пальца Азима были в мешочке на Чёрном рубине, а в его голосе звучали опьянённые ноты. Не обратив на это внимание, Азим встал с места и подошёл к Катрону.

— Нам надо идти дальше. Тебя могли услышать.

Азим одной рукой развязал жеребца и повёл его по узду вглубь рощи на северо-восток.

Катрон снова фыркнул ему.

— Да, я съем лепёшку, — проворчал Азим. — Возможно, я действительно спятил, раз понимаю твоё фырканье.

Почти после каждого шага Азим оборачивался и оглядывался. Он был одержим мыслью, что путники могли заметить и узнать его, ведь немногие отправились за Чёрным рубином на чёрном жеребце. Люди бывают разные. В лучшем случае, из-за своего любопытства они пристанут к нему с вопросами. В худшем — из-за своей корысти они попытаются отнять Чёрный рубин, ведь велико искушение того, что можно с ним купить. Если султан действительно окажется колдуном, то не велики ставки, что он ещё окажется и вероломным. В таком случае он отдаст Зилолу за любого, кто преподнесёт ему Чёрный рубин.

Зилола.

Азим неожиданно остановился и замер в изумлении. Он не мог вспомнить её лицо. Тёмные карие глаза, высокие скулы… а дальше?

— «Нужно скорее возвращаться, иначе я забуду и свою любовь к ней… Нет! Это недопустимо!»

Азим двинулся дальше и к полудню дошёл до северо-восточной опушки яблоневой рощи. Убедившись, что вокруг никого нет, он попросил жеребца лечь на землю. Сам юноша лёг за спину Катрона и уснул.

— Разбуди меня с наступлением темноты, — попросил он перед этим.

Катрон тоже поспал и набрался сил. Поздним вечером он разбудил своего хозяина. Юноша под узду вывел жеребца из рощи, сел на него, и они погнали дальше. Азим не стал возвращаться на дорогу, всё ещё опасаясь, что там могли остаться путники. Вместо этого он выбрал путь через низкие холмы. Такой путь отнял две ночи, а под конец третьей ночи они приблизились к Ангурану на три фарсанга с северо-запада.

С высоты птичьего полёта столица похожа на лист винограда, чей хвостик смотрит на север, а кончик на юг. В городе без стен было три пропускных пункта с конюшнями: на востоке, западе и юге. На севере он был не нужен, так как гости и путники из северных загорных городов и государств (даже из Фарода) заходили в Ангуран через восточный пункт.

Зная это, Азим решил сперва направиться прямо домой, который находился на самом конце хвостика. При этом, он всё равно опасался, что его могут заметить зоркие глаза городской стражи, если только они уже не поджидают его. Потому он также решил сделать петлю через посевные земли отца. На это уйдёт ещё одна ночь.

Ну и пусть.

За небольшим холмом Азим дождался наступление темноты и вышел в путь. Через некоторое время он доехал до плантаций. Благо, здесь никого не было. Азим хорошо знал эти места и проехал на жеребце так, чтобы на следующее утро никто не заподозрил, что здесь кто-то проезжал на лошади.

Азим не вёл счет времени, но определённо на улице стояла глубокая ночь, когда он подъехал к стенам своего дома…

Зарине не спалось. Беспокойство уже который день сжимало ей грудь, а этой ночью только усилилось. Даже успокоительные чаи не помогали её унять тревогу. Она встала с постели и вышла на террасу на втором этаже. С взволнованным видом она вгляделась вдаль, где висел серп старой луны. Каждый вечер она оставляла зажжённую лампу у ворот на случай, если её старший сын вернётся ночью. Прошло почти два месяца, как он отправился за тем, о чём никто и никогда не слышал. Ему в этом месяце исполнилось девятнадцать лет. Отметил ли он свои именины?

— «Где ты, сынок? Вернись скорее домой», — говорила Зарина, каждый раз на этой террасе, глядя на луну. Порой она корила себя за выбор, данный сыну, и боялась, что больше никогда не увидит его.

Вытерев слезу, Зарина вдруг заметила какое-то движение за воротами. С трепетом и надеждой она быстро спустилась вниз и побежала к воротам. И прежде, чем в дверь в воротах успели постучаться, Зарина открыла её, а за ней с приподнятым кулаком стоял он — её сын.

«Азим» от радости хотела она прокричать, но юноша резко прикрыл её рот, а другой подвёл палец себе ко рту и коротко покачал головой.

Зарина поняла, что сын хочет, чтобы она вела себя тихо и согласна кивнула. Её сын вернулся, и она была готова на всё, лишь бы это не оказалось сном. Она захотела обнять сына, чтобы убедиться в явности происходящего…

Словно прочитав мысли матери, Азим после её кивка крепко прижал мать к себе и задрожал.

— Матушка… Ох, матушка, — отрывисто прошептал он. — Я дома, — по его щеке потекла слеза.

Зарина тоже крепко обняла сына и сморщила нос от исходившего от него запаха, но она была рада этому. Она ощущала и не такой запах от своего сына в своё время. Зарине до сих пор не верилось. Она гладила его по спине и голове.

— Слава Всевышнему, ты вернулся, — прошептала она в слезах.

Азим завёл Катрона в стойло и прижался лбом к его лбу.

— Спасибо, — прошептал он, гладя жеребца за подбородок. — Отдыхай, —