раскрыть рот, он станет похожим на тех трупов на Тропе мёртвых. Он вздохнул, закрыв глаза. Опустил голову и взял с тумбы тёмно-синюю хлопковую ткань с серебристой бахромой. Снова посмотрев на себя в зеркало, он повязал короткую чалму на голове, скрыв обросшие волосы.

По просьбе матери он надел тот чёрный наряд, в котором он ходил с ней на Туй-сумалак. Если в тот раз этот наряд был ему в пору, теперь же он висел на нём, словно мешок на два размера больше.

Его вид был не таким привлекательным, как раньше, что расстроило юношу, и он отвернулся от зеркала. Он больше не мог смотреть на своё отражение.

— «Такова цена любви», — утешал он себя. — «Надеюсь, султан сдержит своё слово, а Зилола не отвернётся от меня».

— Ты нашёл то, что обещал. Об остальном не волнуйся, сынок. Всё будет хорошо, — подбодрила его мать.

— Где ты его нашёл? — поинтересовался Аъзам.

По просьбе сына Аъзам убрал все камни, оставив только Чёрный рубин. И пока Азим задумчиво любовался собой перед зеркалом, он разглядывал этот необычный чёрный камень.

Азим посмотрел на отца с твёрдым ясным взглядом.

— Я знаю, что обещал вам всё рассказать, но я также дал слово не рассказывать, как и где я нашёл Чёрный рубин. Простите меня.

Плотный завтрак, тёплая ванна и сытный ужин привели его ум в ясность, и юноша вспомнил о слове, данном Рудобе. Никому — значит никому.

— Главное, что ты добился своей цели, — сказал Аъзам.

— Я добьюсь своей цели, когда приведу в этот дом Зилолу, — поправил Азим.

— Так чего ты ждешь? — улыбнулся Аъзам, протянув сыну мешочек с Чёрным рубином.

Азим взял мешочек и спрятал его во внутреннем кармане.

— С вашего позволения, я пойду во дворец.

— Удачи! — втроём пожелали они Азиму. Они договорились, что Азим пойдёт туда один. Это была ещё одной его просьбой.

Азим повернулся к младшему брату, улыбнулся ему и, погладив его по голове на прощание, направился к воротам…

На улицах столицы лишь недавно опустилась ночь, но люди ещё до этого разбрелись по домам. Потому Азим шёл спокойно и не спеша и не опасаясь, что его заметят. К тому же, это более не имело значения. Даже если его узнают, слух о его возвращении дойдёт до дворца не раньше него самого.

Азим шёл пешком, держа путь через северо-восточные улицы. Вскоре он вышел на поле, где проводился Туй-сумалак. Его охватила дрожь и сомнение при виде высоких башен, где часовые не сводили с него глаз. Один из них поторопился вниз, извещать о незваном госте.

Под арками на третьем этаже дворца местами горел свет в окнах. В какой из них покои Зилолы? Вдруг её там нет? Что, если султан выдал её за какого-нибудь шахзаде и теперь сидит на своём троне и смеётся над наивным глупцом, Азимом?

Сердце Азима заколотилось в груди от этой недопустимой мысли. Он занервничал и не решался идти дальше.

Если Зилола уже давно замужем, а султан — колдун, он, Азим, не выйдет из дворца живым, если не отдаст Чёрный рубин. Такие перспективы вряд ли кого-то обрадуют. По этой же причине он не хотел, чтобы родители шли с ним. Правда со своими подозрениями он с ними не поделился.

— «Что за глупые мысли?» — упрекнул он себя. — «Нужно надеяться на лучшее».

Азим глубоко вздохнул и смело направился ко дворцу.

— Стоять! Кто ты? — спросил ночной стражник у живой изгороди.

Азим остановился и при свете ламп, висевших на колоннах у входа в лабиринт, заметил, что широкоплечий стражник опустил руку на рукоять меча. Азим узнал его — этот стражник был среди участников Бузкаши.

— Меня зовут Азим ибн Аъзам, — с деловым тоном ответил юноша. — Доложите его светлости султану, что я вернулся с Чёрным рубином и прошу его об аудиенции.

Стражник узнал Азима и опустил руки. На мгновение он даже потерял дар речи. Никто из них, стражников и других придворных, не верил, что этот дерзкий юноша когда-либо вернётся, да ещё и не с пустыми руками.

— Жди здесь, — коротко велел стражник и исчез в лабиринте.

Через некоторое время он вернулся со слугой, который с не меньшим удивлением обратился к Азиму:

— Прошу, следуйте за мной.

Слуга развернулся и вошёл обратно в лабиринт. Он поворачивал или заходил в те проёмы, где у колонн висели лампы. Азим молча следовал за ним, и они вышли к служебному входу. В гардеробной слуга попросил Азима сменить свои галоши с загнутым носом на серебристые сандалии. Затем он проводил Азима на третий этаж и открыл для него дверь в тронный зал.

— Прошу, — он вежливо указал пройти внутрь. — Светлый господин ожидает вас.

Азим кивнул слуге и не спеша вошёл в тронный зал.

— Смелее! — услышал он команду султана, усиленную тройным куполом.

Азим подошёл и остановился за ближайшей колонной. Им снова охватила дрожь и у него участилось дыхание. Он сделал глубокий вдох и вышел из-за колонны. В этот момент дрожь как рукой сняло, ибо он увидел Зилолу, стоявшую в нескольких шагах слева от трона отца. Для него это было большим облегчением.

— Подойди ближе! — громко потребовал султан.

По его тону было ясно, что ему не терпится удостовериться в правдивости донесения слуги, осмелившегося разбудить его.

— Мой светлый господин, благодарю, что приняли меня в этот поздний час, — Азим встал в центре ромба, как в прошлый раз, и с рукой у сердца почтительно склонил голову.

— Ты действительно нашёл его? — недоверчиво спросил султан.

— Мой светлый господин, — не сразу заговорил Азим, — прошу простить меня за дерзость, но всё это время меня терзали сомнения, сдержите ли вы своё слово?

— Как ты видишь, моя дочь стоит здесь, рядом со мной, и сияет при одном твоём виде, — возмущённо и с ревнивой нотой процедил султан. — И в отличие от меня, — он указал на свою дочь, — она верила, что ты справишься со своей задачей.

Азим перевёл взгляд на Зилолу, робко подглядывающую на него исподлобья.

— «Значит, ты верила в меня», — с тёплым чувством в груди повторил про себя Азим.

— Так ты нашёл Чёрный рубин? — у султана кончалось терпение.

Азим пошёл вперёд и встал в пяти шагах от трона. Он достал из внутреннего кармана мешочек и высыпал из него Чёрный рубин на левую ладонь. Юноша, странно насупившись, посмотрел на Чёрный рубин и с сомнением приподнял перед собой руку.

— «Я очень надеюсь, что вы не колдун», — говорил про себя Азим, видя, как султан жадно опустил взгляд не его