детишек. Еще более очевидно, что он мне заливает, будто я наивная дурочка и только что родилась. В любой другой ситуации я бы немного отпинала его и оставила в покое, но сейчас у меня другие планы. И только я открываю рот, чтобы их ему сообщить, как над нами хлопает ставня и мстительная старушенция пытается исполнить разом все угрозы, которыми осыпала меня из-за двери. Ощущение такое, словно на бетон грохается целый дом.

БУМММММ!!!

Нас заволакивает пороховым дымом, а по всей улице мгновенно вспыхивают окна, в которых появляются любопытные головы. Надо признать, что этот самый Мистер Убивец у бабули что надо. Судя по звуку такой может сломать ключицу и не поморщиться.

— Получила, поганка! — злорадно вопит она. Я вытягиваю руку и благодарно показываю ей средний палец, с болезненной радостью слушая, как она завывает от гнева.

— Ах ты маленькая гадость! — из окна доносится металлический лязг и клацанье хорошо смазанного затвора.

Мне приходится срочно играть отступление, пока старая карга не перезарядила свою гаубицу и не заделала в прекрасной Беатрикс дыру. Я быстро хватаю оглушенного пленного за воротник и волоку его прочь. Тот вяло трепыхается и пытается стонать, будто выстрел его достал, и он уже отдает богу душу. Матушка, да этот бедолага может растопить самое жестокое сердце! Даже Ва угостил бы его своим драгоценным с’мгончиком! Несмотря на то, что чешуйчатый жадина каких поискать и на моей памяти угощал священной гнилушкой только Фогеля и то, потому что я ему так сказала. Разжалобить здоровенного сварливого дракона, воняющего перегаром за три версты это надо уметь! Мне приходит на ум, что мой противник по дурости пошел не по той кривой дорожке и лучше для всех было бы, если он сделался попрошайкой. Недоумок просто зарыл талант в землю.

— Потерпи, дорогой, — пыхчу я под аккомпанемент самого жалобного скулежа в мире и, наконец, ныряю с добычей в проулок, между развалинами с одной стороны и халупой из кривых досок с другой. Там я удобно устраиваю доходягу в куче картонных коробок и беру паузу, чтобы отдышаться.

— Ты цел?

— Да, моя госпожа.

Удивительно как быстро он усваивает уроки! Я с одобрением смотрю на него, отчего мой собеседник съеживается и просит сейчас его не убивать. Приходится поклясться бородой Матушки, что в мои планы это не входит и он нужен мне по другому поводу. Мои слова его никак не убеждают, и я в качестве жеста доброй воли возвращаю бесполезную палку, которую он считает оружием. Да! Все-таки я бесконечна добра и гуманна, как ни крути. Все эти жесты милосердия помогают мало, оборванец смотрит на свою дубинку как на сколопендру. Словно она сейчас свернется в тугое кольцо, а потом запулит растопырив лапки с крючьями прямо в испуганные глаза. Надо что-то с этим делать, иначе его оторопелый ужас порушит все мои планы и я от него ничего не добьюсь. Поэтому я присаживаюсь рядом и дружески хлопаю по плечу, вызывая судороги от страха.

— Как тебя зовут?

— Юсуф, моя госпожа! Отпустите меня, пожалуйста! — ноет он в ответ. — Я больше никогда так не буду делать!

— Прекрасное имя, — хвалю я.

— Прекрасное, — эхом откликается Юсуф. — Отпустите?

— Не сейчас, дорогой Юсуф, — вежливо говорю я и чешу нос. Чешу, потому что задумалась и пытаюсь перевести все, что я хочу в самые несложные слова, чтобы до него дошла суть. Как бы ни хотелось этого делать, но приходится существенно упростить свой план.

Пока я излагаю свои мысли, мне хочется невоспитанно хихикнуть. Уж больно смешно выглядит этот бедолага. Глаза широко раскрыты в уголках век засохшая грязь, рот потешно раскрыт. В целом Юсуф смотрится так, будто я предлагаю ему съесть живого злобного вампкраба готового в любую секунду оторвать тебе голову клешней. Матушка, да я вижу тебя насквозь, дорогой. Всю жадность и боязливость в смеси с махровой глупостью. Иногда он качает головой и говорит, что это противозаконно. Как будто, час назад это не я его поймала с дубинкой в потных руках, которой он пытался надавать бедняжке принцессе по голове. Над нами уже поднялся дрожащий серый день, мимо дыры, в которой мы устроились, текут по своим делам прохожие. А мой собеседник изображает из себя не пойми что.

— И за свои услуги ты получишь два кредита, — подвожу итог я. В ответ он выражается в том ключе, что это крайне мизерная сумма за решение проблемы столь вселенского масштаба. В иные времена я бы даже не обратила внимания на его замечание и не стала торговаться, но сейчас у меня с собой только десять кредитов лохматого скряги Манджаротти, посох с тремя припасами и светлая голова. Принцесса Беатрикс крайне ограничена в ресурсах. И я отвечаю дорогому Юсуфу, что в качестве компенсации за труды могу накостылять ему совершенно бесплатно. Он колеблется пару мгновений, а потом сообщает, что знает нужного мне человека, но это будет стоить очень дорого. Он замолкает и со значением смотрит на меня, будто на этом моменте я упасть в обморок или проделать что-то в этом роде.

— Например сколько, дорогой Юсуф? — с ангельским терпением говорю я. Положительно этот плакса скоро выведет меня из себя.

— Полноги.

— Моя госпожа, — мягко поправляю я.

— Полноги, моя госпожа, — соглашается он.

Прекрасно! Я немного размышляю, пытаясь понять что такое «полноги» на нормальном языке. А потом сдаюсь и прошу посчитать мне по текущему курсу. Ответ меня совершенно не радует. Полноги — это пятьсот кредитов, а значит в пятьдесят раз больше, чем у меня есть. Весь хитроумный план бедняжки Беатрикс основывается на куске пластика, на котором светится цифра «пятьсот». Надо признать, что сумма действительно неподъемная.

— А скажи мне, дорогой Юсуф, у кого здесь можно быстро найти эти твои «полноги»? — спрашиваю я после недолгих размышлений. — Ведь мы можем их у кого-нибудь взять на время, как считаешь?

Он смотрит на меня так, будто я только что свихнулась. А потом нагло заявляет, что не знает ни одного придурка, который добровольно отдал бы такие деньжищи.

— А не добровольно? — невинно уточняю я.

В ответ он начинает горячо доказывать, что понятия не имеет и на такое не подпишется, даже если я приставлю нож