Я вскочил, беспомощно оглянулся на друидку — та стояла, глядя на поднимающиеся над техникой Опергруппы языки пламени. Простучали металлические сапоги, и семеро стражников выстроились вокруг нас полукольцом, держа луки наизготовку. Я медленно поднял руки, но на меня никто не смотрел — их интересовала лишь Димеона.

— Я... Пойду, — сказала та, словно не видя.

— Стоять! — рявкнул командир взвода. — Стой, стрелять будем!

Словно не слыша, Димеона сделала шаг. Один, второй, третий. Её походка была спокойна и грациозна, платье покачивалось в такт шагам. Она шла с таким видом, словно была здесь полноправной хозяйкой, а весь этот мир вращался вокруг неё одной. Наверное, так должна ходить верховная жрица, ловя на себе восхищённые взгляды толпы. Я изо всех сил надеялся, что она знает, что делает.

Луки дёрнулись. Один, второй, третий... Седьмой. Семь стрел прошили фигуру друидки. Даже не вскрикнув, девушка упала на землю, будто подкошенная. Ветер подхватил подол эльфийского платья и накрыл её с головой, словно саваном.

Я пребывал в каком-то странном оцепенении. Мозг отказывался воспринимать происходящее всерьёз, отказывался реагировать.

— Не оставлять раненых, добить её! — скомандовал офицер.

Димеона лежала на прежнем месте, скрытая складками платья, но мне вдруг показалось, что там, в глубине, что-то происходит — поверхность ткани ходила едва заметными волнами. Один из стражников обнажил меч и двинулся к нимфе. Внезапно из складок платья появилась когтистая лапа и, не замахиваясь, одним движением сбила храбреца с ног.

— Прикончить её, немедленно!

Ткань отлетела в сторону. На месте друидки сидел, изготовившись для прыжка, зверь, какого я прежде не видел: глаза его горели огнём, шерсть на загривке стояла дыбом, с клыков капало.

— Что вы стоите? Добить!

Несколько стрел вылетели и застряли в толстой шкуре зверя — тот не обратил на них никакого внимания. Один из стражников попытался загородить ему путь — клацнули челюсти, и обезглавленный труп упал на камни. Ещё несколько стрел вошли в спину оборотня — тот огрызнулся, сбил лапой на излёте брошенное в него копьё и, не теряя более времени, прыгнул на ближайший дымящийся шкаф, а с него — на следующий.

— Серебро! Серебро, идиоты!

Димеона бежала легко и изящно — не бежала даже, а перекатывалась, перетекала с одного места на другое, непрерывно меняя направление движения и стремительно сокращая расстояние, отделявшее её от решётки. Новые стрелы — теперь с отливающими серебром наконечниками — уже летели в её направлении, но пока девушке удавалось избегать их. Добравшись до основания чугунной решётки, друидка оттолкнулась от последнего уцелевшего резонатора и, не сбавляя темпа, ринулась вверх. Теперь она была вся на виду, и новые стрелы ложились плотней, ближе к ней. Пока лучники ещё промахивались, но вот один натянул тетиву, и...

— Димеона!

Зверь извернулся в прыжке и поймал древко зубами. Повиснув когтями на изгибах решётки, он повернул голову, и глаза наши встретились.

— Димеона.

На меня смотрело чудовище, машина убийства. Или нет, нет же: это была прелестная девушка, которая держала во рту цветок розы. Глаза её были ясными, губы слегка улыбались.

— Димеона...

Наваждение спало. Клацнули челюсти, и обломки стрелы полетели вниз, в пропасть. Зверь оттолкнулся всеми лапами и побежал дальше, выше, к краю решётки. Мгновением позже в том месте, где он только что был, взорвалось заклинание. В два прыжка оборотень достиг верхней точки и, миновав положение равновесия, начал падать вниз.

— Только не это!

Откуда-то из центра площади, из толпы конников, из скопления дымящихся шкафов, вынырнула Василиса в подранном, тлеющем платье и, легко оттолкнувшись от земли, рванула вверх. За её спиной хлопала пара до неприличия широких крыльев. Руки её, уже не пытавшиеся выглядеть человеческими, сплелись в сложном жесте, между пальцев сверкнул какой-то предмет. Негромкий, но совершенно отчётливый за шумом битвы и рёвом сирен, раздался хруст, как от раздавленной ампулы. Из-под пальцев вампирши во все стороны брызнула паутина трещинок, с неистовой быстротой разбегающихся по всему кристаллу реальности. Вот первые из них достигли земли, и время остановилось.

***

— Отомри!

Пек с видимым удовольствием шлёпнул меня по заднице. Я с трудом повернул голову — шея была словно ватная — и захлопал глазами.

Вокруг были серые очертания — не тени предметов, а, скорее, нечёткие воспоминания. Я попытался понять, где я, но не смог. Ощущение было странным: словно переход от тягучего сна к такой же неповоротливой яви.

— Земля, как слышно?

Я с огромным трудом заставил себя сфокусироваться на фигуре волшебника.

— О! Очухался наконец-то, — бодро отметил тот. — Ничего-ничего, сейчас привыкнешь.

— Где мы? — спросил я, озираясь.

Глаза постепенно привыкали к искажённой перспективе. Вокруг была площадь, хоть и в весьма странном, словно бы схематичном, виде. Почти вся картина была статична: кое-кто двигался, но то всё были наши, а эльфы и стражники застыли, объятые сказочным сном. Перед громадиной Префектуры завис в воздухе огромный дракон.

— С изнанки, — ответил Пек. — Зона Шаха — Гельмгольца. Теоретически описана из рук вон плохо, пространство и время здесь специфические, но жить, как видишь, можно. В экстренных ситуациях штука незаменимая.

Я вздохнул:

— Пек, скажи проще: вы что, заморозили время?

— Частично, — раздался ещё один голос. Я повернул голову и увидел Василису — та опускалась на землю, крылья за её спиной медленно