на коленке вечером от балды, извиняюсь, придумывает персонажа и на следующий день чувствует себя так, словно всегда им был, — это чудо?

— Вполне себе, — кивнул я.

— На него надо много энергии?

— Да уж, представляю...

— Отлично. А теперь представьте себе на мгновение, что другой человек с богатой фантазией придумывает себе образ — не для Сказки, нет, чисто от озорства — и начинает сам этим образом жить, вживаться в него, лелеять... Он, конечно, по-прежнему ходит там на работу или в университет на занятия, но внутри себе крутит картинку и на всё вокруг смотрит такими глазами, словно он, скажем, эльф, или стражник, или принцесса...

— Или друидка, — слабым голосом подсказал я.

— Или друидка, — кивнул волшебник. — Причём даже не так важно, насколько близок такой образ к самому человеку, надевшему маску, — гораздо важнее, что человек сам со временем начинает этому верить и реагировать соответственно... Со стороны это будет выглядеть как маленькое чудачество — ну привыкла леди корчить из себя нимфу, ну что поделать — да, в принципе, всё этим и ограничится. Но вот что будет, когда такой человек попадёт в Сказку, причём выберет идти сюда как раз тем персонажем, к которому за всю свою жизнь успел основательно прикипеть?

— Представляю, — со вздохом ответил я. — Представляю...

— Дело даже не в том, что это будет профессионал среди любителей. Не в том даже, что настолько чисто, как он, свою роль здесь никто не сыграет. Дело в том, что основная энергия Сказки, которая обычно расходуется на снятие ментальных зажимов, в случае с Вашей друидкой — с нашей друидкой — начисто блокирует всё, что ещё остаётся у неё в голове от её прежней личности, а остаток идёт на реализацию её личных сценариев, что вкупе с безынициативностью большинства туристов приводит к нежелательным перекосам.

— Ясно, — кивнул я. — Поэтому её хотели погасить? Потому что у неё слишком много энергии?

Маг кисло ухмыльнулся:

— Кое-кто и вправду хотел. Но, простите меня, что мы будем делать, когда таких, как она, начнёт появляться всё больше? Мы ведь не сможем останавливать систему для каждого... Поведение Сказки нужно исследовать, а не лупить по ней сразу резонаторами только потому, что нам что-то не нравится.

— М-да, — сказал я. — Стало быть, Димеона в миру и Димеона здесь, в Сказке — почти что одно и то же?

— С чего Вы взяли? — удивился Аполлон Артамонович. — Вполне может быть, что это не основной её образ, а, скажем, вымышленная подруга, персонаж романа или, например, девочка, от лица которой она пишет дневник. Вариантов здесь масса, главное — в том, что у человека нет ни малейших проблем с тем, чтобы быть Димеоной.

— Ладно, — я кивнул. — С Димеоной разобрались. А кто тогда такая Мелисса? Воображаемая подруга воображаемой подруги?

Шеф протянул мне маркер:

— Хотите узнать?

Я со вздохом принял прибор:

— А всё-таки?

— У каждого свои тараканы, — сказал Аполлон Артамонович. — Если это часть представлений туриста о своём персонаже, она реализуется так же, как его собственные переживания. Такое вот раздвоение личности — почему, по-Вашему, обычные люди не могут выходить, не потеряв антуража?

— М-да, — сказал я. Других слов у меня не было.

— Я ответил на Ваши вопросы?

— Да, более-менее.

— В таком случае, кгм-кгм...

— Да-да, понимаю. Мне... Уже отправляться?

Шеф снова посмотрел на часы:

— Да, желательно. Мы поставили фэнтези-сектор на паузу, но над остальной частью Сказки уже закат.

— Ладно... Спасибо вам!

Маг молча развёл руками. Я кивнул и нажал на гашетку. Серый мир превратился в зеркальный и в следующую секунду исчез.

Глава двадцать девятая, в которой Максим слушает исповедь лесной жрицы

Земля ударила по ногам неожиданно сильно: после ослабленной силы тяжести зоны Шаха — Гельмгольца мой нормальный вес показался мне слишком большим. Я не удержал равновесие и упал.

Вокруг была какая-то площадь. Островки зелени жались к футуристического вида зданиям, а по небу тянулись бесконечные вереницы всевозможных транспортных средств. Большой летательный аппарат, похожий на космический корабль, как раз пристыковывался к отсвечивающему на солнце шпилю. Мимо меня пронеслась девочка на парящей над землёй доске-скейте, а за ней, заливаясь лаем, бежала собака-робот. В том, что меня выбросило в сектор Научной фантастики, сомневаться не приходилось.

Женщина, сидевшая на лавочке неподалёку, захлопнула коммуникатор-раскладушку и поднялась на ноги. Во мне всё сжалось — видимо, вместе с аудиовизуальной памятью Димеоны мне достались и некоторые её эмоциональные реакции. Женщина подошла и протянула мне руку. Я осторожно взял её за ладонь — женщина одним точным, неожиданно сильным рывком поставила меня на ноги.

— Мелисса, — сказала она, не отпуская моей руки и глядя мне прямо в глаза. — Верховная жрица Фериссии. Рада знакомству.

— Максим, — ответил я, осторожно сжимая её ладонь. — Бывший волшебник.

Жрица смотрела на меня снизу вверх. На губах её играла улыбка.

— Вот мы и встретились, — сказала она. — Спасибо тебе, что пришёл, — для меня