– А еще у нас будут наконец мастерская и ткацкая! – не выдержала юная Настасья. – Потому что приходил какой-то богач и отвалил целый мешок денег на постройку и мастеров!

– Да ладно заливать-то, Настька! Видела я его, мужчина видный, из благородных, чай, только мешка почто-то не заметила, – фыркнула Янина.

– А Поня? – оборвала ее видящая. Ей, спору нет, интересно было бы послушать все радостные сплетни, но позже. – Она здесь, я знаю.

– Ой, конечно, Тиса Лазаровна! Здесь! Ее вчера привезли графские, говорят, что-то с бумагами сочинено неверно было. Вот и вернули. Так что идите к матушке Любаве. Думаю, что…

Что думала Янина, Тиса уже не слышала, она побежала к зданию приюта.

В приемной, куда видящая ворвалась с коротким предупредительным стуком, пожилая седовласая женщина неспешно перебирала на полках бумаги, распределяя их по стопкам на письменном столе.

– Простите меня! Я по поводу Полины Средовой… – перевела дух Тиса.

Матушка Любава оглянулась, и вошедшую изучил умудренный жизнью взгляд.

– Вы, я так понимаю, Тисия Лазаровна Войнова? – без особого удивления степенно спросила женщина.

– Да, – подтвердила та и продолжила скороговоркой. – Пожалуйста, не отдавайте Полину графине Озерской! Девочка уже привязалась ко мне, и я очень хочу ее удочерить! Очень! Вот. У меня и бумага есть на удочерение. Пожалуйста, посмотрите…

На стол лег пожеванный листок с гербовыми печатями. Матушка Любава несколько секунд продолжала рассматривать незваную гостью, затем спустила на нос очки, что до сего момента играли роль ободка для волос, и ознакомилась с заявлением. За это время Войнова, казалось, разучилась дышать.

– Угу-угу, – произнесла себе под нос смотрительница, затем отыскала на столе печатницу и поставила прямоугольный оттиск на заявлении. – Можете забирать девочку. Поздравляю.

Тиса не могла поверить своему счастью. Неужели так просто? И больше никаких препон? Несказанное везение! Поистине милостив ты, Единый! Ликование в душе ее было таково, что, будь сердце колоколом, оно бы выбивало благовест на всю империю.

Во время секундного видения на лавке в коридоре выяснила, что Поня находится в трапезной. Туда и направилась. В числе других ребятишек девчушка из-за угла подсматривала за Митрофанычем, хлебающим щи. Присоборного юродивого было не узнать. В кои-то веки одет, отмыт. Борода подстрижена. На носу болячки посветлели. Под присмотром няньки Раи мужик вел себя спокойно, с шумом втягивая в рот капусту из ложки. Лишь когда заметил ребят, снова заголосил про удушающую глину и кусачие камни. Негромко так заголосил, будто предупреждал: «Мои щи, не трожьте, мол».

– Ты, родимый, всегда захаживай теперь. Больше никто не прогонит, – приговаривала нянька.

Тиса шагнула в трапезную, и Поня, словно почувствовав взгляд, обернулась. Радостно взвизгнула и понеслась ей навстречу. Обнялись двое крепко, до слез. Поделились друг с другом, каких волнений натерпелись за последние дни, и пообещали никогда больше не расставаться.

Получасом позже Войнова уводила ребенка из приюта. Все пожитки дочери уместились в небольшом узелке. Прачки проводили их до ворот. Прощай, «Сердечный кров»!

* * *

В обед на Коромысловую заехал на санях Климентий и был приятно удивлен новостью о чудесном вызволении девчушки из графского плена. Забрал обеих в клуб. По дороге они заглянули в пекарню Творожковых и накупили сладостей. Выбирала, конечно, Поня. Чай пили в гостиной клуба всей честной компанией. Тиса смотрела в приветливые лица, благодарила всех за помощь и доброту к ней и девочке. Поня после полдника разомлела и задремала.

Люсенька принесла одеяло и укрыла малышку.

– Она просто цветочек.

– И что теперь думаешь делать? Уедешь или останешься? – прямолинейно спросила Образцова, собирая со стола чашки на поднос.

Тиса передернула плечами.

– Уж точно не в ближайшие сутки. Нужно получить в управе новые свидетельства на Поню. Это три дня.

– Ну что ты, Клара, задаешь неудобственные вопросы, – вмешался Мо Ши, сверкнув на нее взглядом сквозь щелочки узких глаз. – Тиса должна все обдумать. А вы, золотой мой искун, обещали мне еще продолжить обучение, пока находитесь в городе.

Войнова не стала напоминать, что обстоятельства изменились с удочерением Пони, и тем самым обижать шуйца. Старик так за нее радел в управе, что заслужил бесконечную благодарность. Поездит сюда с Поней, с нее не убудет. А Демьян… по всем расчетам он, должно быть, уже получил ее письмо, а значит, узнал о башне и ее чувствах.

Она сама попросила перчатку оборотня у учителя и удалилась в кабинет. Клим и Мо Ши проводили ее взглядами.

Радужный щуп выстроился уверенней прежнего. В бесконечной пустоши протянулась мерцающая дорога, и видящая ступила на нее. В ногах ласково плескался туман. Дар был рад снова служить ей, и Тиса мысленно поблагодарила его. Зря Клим отказывается назвать ипостась оборотня, возможно, это помогло бы ей представить владельца перчатки. Мысли привели к воспоминанию о таинственном кабане, и видящая вновь сорвалась со щупа. Даже раньше прежнего. Ну что за такой неподдающийся поиск?!

Однако возвращаться не захотела. Сознание самовольно потянулось через всю империю к тому, кого она и страстно желала, и боялась увидеть.

Чтец сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и покачивал ступней.

– Я не пойму, кто ты вернее, Невзоров, – с сарказмом изрек он, – непроходимый дурак или изнанев мученик?

Демьян несколько секунд молчал, затем неторопливо отложил на письменный стол бумагу, на которой выше длинных столбцов цифр чернел заголовок: «Количественная сводка по вэйвозмущениям источников», и поднял бесстрастный взгляд на друга.

– Мне достаточно, что ты прочел женщин и подтвердил слова, которые я считал наветом. Благодарю, дружище. Большего от тебя не требуется. Особенно услуг душеспасателя.

– Тебе не душеспасатель, а порка требуется, – фыркнул Юлий. – Может быть, попросить твоего сиятельного дядюшку? Не зря ты ему имперского лекаря спровадил. Поди, поздоровеет и задаст тебе знатную трепку.

– Я дам тебе точный адрес его имения, – равнодушно отозвался главвэй.

Тиса поняла, что ее сегодня смутило в поведении Демьяна, и похоже, что не ее одну. Главвэй был полностью закрыт – по его лицу трудно было прочесть мысли и чувства. Он потянул цепочку на шее и вытащил на свет кулон. Грани хрусталя заиграли в свете мошкарной лампы. Оранжевая шкала, как нить золота, сияла внутри угна. Недолго Тиса наблюдала ее. Цепь спала, и мужчина без особых церемоний закинул угн в ящик стола.

– А вот это молодец! – похвалил чтец. – Вот это я понимаю. Давно надо было освободить свой дар от этой удавки.

Демьян поднял на него взгляд, и в глазах блеснуло предупреждение.