и поцеловал. – Я опасаюсь за свою душу, но вместе с тем я счастлив. Отчаянно счастлив! Я слаб характером и безумно, бесконечно влюблен в тебя. Я опорочил имя моей семьи. И я должен выйти из ордена или уйти от тебя. Я не могу выйти из ордена, поскольку дал обет, и не могу расстаться с тобой, потому что… не могу.

Мария боялась что-либо произнести. Она положила голову Кристиану на плечо, и они долго сидели молча и слушали прибой.

Утром они услышали, как кто-то крадется, прячась за скалы. Слишком поздно искать укрытие. На поляне показался доктор Каллус, с лопатой на одном плече и сумкой с мелкими инструментами на другом.

Заметив их, он аж подпрыгнул от удивления. Потом внимательно посмотрел на них, увидел их горящие глаза, увидел покрывало и еду и мгновенно все понял.

– Боже мой, Кристиан! – воскликнул он. – Я надеялся обнаружить здесь кости карфагенян, но никак не твои. На камнях ведь страшно неудобно. Я буду три ночи на Гоцо, можете воспользоваться моим домом. Там, по крайней мере, есть нормальная кровать и песчаные блохи не донимают.

Мария была совершенно раздавлена тем, что их обнаружили, но доктор Каллус весело рассмеялся и, казалось, был искренне рад за них. Постепенно ее смущение ушло. Они выпили вместе по бокалу розолина и чудесно проговорили целый час, пока Каллус не начал замечать страстные взгляды, которыми обменивались Кристиан с Марией.

– Ладно, заболтался я с вами, – сказал он, осушая бокал. – Пора отправляться в путь за сокровищем, пока меня кто-нибудь не опередил.

В тот вечер Кристиан не явился ни к обязательному ужину в оберже, ни на ночное собрание. Он уже предупреждал Жозефа Каллуса, что использует его в качестве алиби, а теперь попросил и Бертрана солгать за него, рассказав другу обо всем.

– Тебе следует быть осторожнее, – сказал Бертран.

– Почему? На всей Мальте не найдется лжеца лучше тебя.

Кристиан попытался придать себе непринужденный вид. А что, если у Бертрана будут неприятности? Неужели он, Кристиан, готов пожертвовать даже друзьями, чтобы нарушить свой обет?

– Ты прекрасно знаешь, что я готов соврать ради тебя, но сейчас совсем не время испытывать терпение великого магистра.

– А разве такое время вообще бывает?

– Ты прав, но даже я пока отказался от подобных удовольствий. Подожди полгода или год. Думаю, станет легче.

– Не могу, Бертран.

– Ну что ж, ладно. Скажу пилье, что ты на сносях.

Домик у Жозефа Каллуса был небольшой, но уютный. Столы и полки заставлены его находками: наконечниками стрел, горшками, черепками, фрагментами и кусочками из ржавой латуни и меди. Мария осторожно осматривала все эти вещицы, дотрагиваясь до старинных поверхностей. Она посидела на всех стульях, провела рукой по полированной деревянной поверхности стола. Долго рассматривала кровать, с опаской потыкала ее.

– Что такое? – спросил Кристиан, входя в комнату с бутылкой бренди. – Там что-то есть?

– Просто… – Она колебалась. – Я никогда не спала в настоящей кровати. Всегда спала на соломе. Даже не знала, что бывает так мягко. – Она неуверенно взглянула на Кристиана, тут же пожалев о своих словах, как будто внезапно осознав свое низкое происхождение. – Для благородного человека я совсем простушка. У меня нет красивой одежды и украшений. Как ты, должно быть, мечтаешь о состоятельной, образованной и знатной женщине. – (Слова вырывались сами собой.) – Как тебе, наверное, не хватает женщины в обуви!

Кристиан поставил бутылку, притянул Марию к себе и нежно поцеловал.

– Благородный человек думает лишь о том, как прекрасна его дама, – прошептал он. – Если бы сейчас на тебе была обувь и красивая одежда, мне все равно пришлось бы сорвать ее с тебя! – Он прижал ее к себе еще крепче. – Благородный человек мечтает проводить каждую ночь со своей дамой – не важно, на соломе, на камнях или на шелковых простынях. Так давай же не будем терять времени даром, – добавил он, многозначительно поглядывая на кровать.

Позже она проснулась от легкого сна, прислушалась к его дыханию. Приподнялась на локте, взглянула на Кристиана, чувствуя, как сердце переполняет любовь. Поиграла волосками на его груди, снова вспомнила о своих босых ногах. Что бы он ни говорил, труднее всего ей было любить его, зная, что он никогда не выбрал бы ее в спутницы жизни, даже если бы не давал никаких обетов.

Его обеты. Мария знала, как хрупки мгновения, которые они проводили вместе. Она поцеловала его щеку, ухо, потом соски. Он улыбнулся и лениво потянулся. Она продолжила целовать его все ниже, пока от его лени не осталось и следа. Они вновь предались любовным утехам.

Внезапно он понял, что она плачет. Заглянув ей в глаза, он увидел, что это не слезы скорби.

– Никогда не думала, что бывает так хорошо, – прошептала она, пока он осушал ее слезы поцелуями.

Барон и баронесса Бука разругались в пух и прах. Он вызвал ее на разговор о Кристиане, а когда она напомнила ему о его собственных интрижках, возмущенно набросился на нее. Он приказал ей оставаться дома, а сам в бешенстве отправился на своей галере на Сицилию, намереваясь отвлечься и с головой погрузиться в дела. Она понимала, что ему просто нужно спрятаться где-нибудь, как побитой собаке, зализать раны унижения. Через месяц-другой он вернется, и они сделают вид, что ничего не произошло.

Находясь на Сицилии, он не мог удерживать ее в домашних стенах. Она тут же подкупила слугу, который должен был присматривать за ней. В один прекрасный день она вышла приобрести нитку жемчуга для волос и уже возвращалась домой, когда на подходе к Университá вдруг резко остановилась. Он шел перед ней, но она сразу узнала его черную каппу, уверенную поступь и густые черные волосы. Кристиан де Врис направлялся к ее дому. Как это возможно?

Она поспешила за ним. Но он свернул раньше, у рынка, и прошел еще два квартала по узким улочкам. Остановился у дверей дома Жозефа Каллуса. Не думая ни о чем, снедаемая желанием и разочарованием, она спряталась, проследила, как он вошел, и немедленно принялась выдумывать предлог, чтобы заглянуть к доктору Каллусу.

В дальнем конце улицы появилась женщина. Она показалась Анжеле смутно знакомой. Довольно красивая, одета в джеркин и юбку. Крестьянка. Она подошла к дому Каллуса и тихонько постучала. Анжела во все глаза смотрела, как Кристиан впустил ее. Он опасливо поглядел по сторонам, а когда женщина переступала через порог, галантно подал ей руку. Дверь за ними закрылась. Анжела успела отчетливо рассмотреть выражение его лица в тот миг, как он взглянул на крестьянку. Без сомнений, это был тот самый взгляд, которого так давно и безнадежно ждала сама Анжела. Эта женщина не могла быть просто пациенткой, пришедшей за помощью к доктору Каллусу.

Минуло много лет, но что-то в лице крестьянки отпечаталось в памяти Анжелы. Ей понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить имя.

Мария Борг. Анжела вспыхнула от гнева и унижения. Девка Джулио, та прихожанка, от которой воняло козами?

Анжела надеялась, что вот-вот появится доктор Каллус и окажется, что Мария просто пришла за врачебной помощью. Но Каллус так и не появился, и никто из пациентов больше не входил и не выходил. Анжела поинтересовалась у аптекаря. Оказалось, что доктор на Гоцо.

Настала ночь, а Анжела все стояла и смотрела на дверь. В окне зажглась лампа. Анжела сгорала от ревности.

Лишь только рассвело, Мария вышла из дома доктора и поспешила к воротам. Несколько минут спустя дверь вновь открылась, и вышел Кристиан. Анжела выскочила из своего укрытия и изобразила радостное удивление:

– Фра де Врис! Как приятно видеть вас в Мдине!

– Баронесса…

По его взгляду было ясно, что он совсем не рад ее видеть.

– Я слышала о вашей ссоре с моим мужем. Прошу вас простить его грубость. Однако, должна признаться, я польщена, – добавила она с особым блеском в глазах.

Кристиану все это порядком надоело.

– А зря, – сказал он. – Барон напал на меня, это правда, баронесса, но, смею заверить, не из-за вас. Это барон думал, что из-за вас.

Отстраненность Кристиана и холод его издевательского тона поразили Анжелу. В тот самый миг она поняла, что все напрасно, и в ее душе вскипел страшный гнев.

– Значит, вы предпочитаете спать с обычной потаскушкой, которая только что покинула этот дом, а не со мной?

Он ударил ее