всего этого она думала, что он будет бездействовать? Как бы то ни было, Сальваго вынудили вызвать Марию во дворец епископа, однако проводить допросы при свидетелях он не был обязан. Он решил потомить Марию в подземелье, не приближаясь к ней. Через два дня он вызвал ее к себе в кабинет и отпустил охрану.

И вот она стояла перед ним, дерзко глядя ему прямо в глаза.

– Твоему убийце повезло оказаться под защитой ордена. Он останется там до самой смерти или же пока Государственный секретариат Ватикана не прикажет выдать его, а тогда он сразу же окажется в моих руках. Так что молись, чтобы он остался в лазарете. Кстати, для него было бы лучше умереть там от своих ран, я ему этого искренне желаю. И тебе желаю, если он тебе небезразличен.

– Он не мой убийца. И если стрелял действительно он, то мне очень жаль, что он промахнулся. Однако я в этом сильно сомневаюсь. Должно быть, у вас немало подозреваемых – людей, которым вы причинили зло, людей чести, мечтающих сделать такой выстрел.

Сальваго помолчал, а потом произнес:

– Я позвал тебя сюда, чтобы сказать: я оставлю тебя в покое, Мария, если ты оставишь в покое меня. Я вовсе не хочу причинить тебе боль.

– Еще бóльшую боль? Вы хотите сказать, что не желаете причинить мне еще бóльшую боль?

– Можешь играть словами сколько угодно. У меня нет ни малейшего желания причинить тебе боль.

– Я не могу дать ответного обещания.

– Я этого и не ждал. Я лишь хотел, чтобы ты знала: твоя безопасность, как и безопасность твоих друзей, разумеется, в твоих руках.

– Вижу, этого человека не меняет ни новая должность, ни парадный наряд.

– Я не желаю тебе зла, Мария Борг.

Она рассмеялась:

– Вот когда вы отречетесь от своих показаний перед епископом, как вы заставили сделать меня, тогда я поверю, что вы не желаете мне зла.

– С твоей стороны было бы благоразумнее не давить на меня, – сказал он, а потом позвал стражника. – Нет смысла удерживать ее. Можете отпустить.

Кристиан не встретился с ней ни в этот вечер, ни на следующий. Она ждала его у лазарета с растущим беспокойством. Кристиан так и не появился, и тогда Мария решилась спросить о нем у охраны, однако ответа не получила. Тогда она отправилась к доктору Каллусу, и тот сообщил ей последние новости.

Якобус Павино проводил долгие часы в саду лазарета, под апельсиновым деревом. Хотя в целом он чувствовал себя намного лучше, плечо еще совсем не двигалось из-за порванных грудных мышц. Он не мог пошевелить рукой, и каждый глубокий вдох отзывался болью. Однако больнее всего было осознавать, что сердце Сальваго продолжает биться.

Первым чувством, которое он испытал, узнав, что ему предоставили убежище, было облегчение. Но с каждым днем в голове все больше прояснялось, и сладость облегчения меркла на глазах.

Он подвел Марию. Никакое убежище не сможет исцелить эту рану. Остается только одно.

Несмотря на то что орден был готов взять его под свою защиту, Якобус не хотел прятаться. Это казалось ему недостойным.

Подобные мысли съедали его изнутри. Наконец он не мог больше терпеть.

Он поднялся со скамьи, потуже затянул бандаж и медленно, на слабых еще ногах, вышел через ворота в Биргу.

– Птицелов покинул свое убежище, – сообщил Кубельес на следующий день за завтраком.

– Простите, ваше преосвященство?

– Нынче утром я разговаривал с великим магистром. Мы обсуждали другие вопросы, а потом он заявил, что нам не придется больше спорить по поводу Павино, ибо тот покинул лазарет совершенно добровольно. Думаю, нам стоит усилить мою личную охрану.

– Безусловно, монсеньор. Я сейчас же распоряжусь.

– Что-нибудь не так? На вас лица нет. Вы как будто побледнели.

– Да так, небольшое недомогание, ваше преосвященство. Скоро пройдет.

Сальваго удалился на свою половину и закрыл за собой двери. Его вырвало в ночной горшок. С того самого дня, как Сальваго чуть не забили до смерти в Риме, – того дня, когда он сделал первый шаг на пути к Христу, – физическое насилие всегда оказывало на него такое действие.

Он попытался заняться обычными делами. Ничего не получалось. Ему предстояло сопровождать епископа на службу в Мдину. По дороге ему за каждым камнем мерещились тени, а на каждой стене – подстерегающая смерть. Зазвонил колокол, и Сальваго подпрыгнул от испуга. В храме Мдины он сослался на усталость, и епископ провел службу без него. Сальваго просидел, укрывшись в ризнице, постоянно выглядывая через решетку, не появился ли неведомый ему убийца. Он заглядывал в глаза всем мужчинам, выискивая признаки угрозы. Все напрасно. Враг мог быть где угодно, смерть таилась повсюду.

В ночных кошмарах он снова ощущал острие гарпуна, только на этот раз рассекающее глаз. Наутро подушка была пропитана потом. У Сальваго начала дергаться щека, прямо под глазом. Он непрерывно перебирал четки и читал молитвы. Во время мессы руки его дрожали так, что он пролил вино на ризу. Он не мог есть. Когда он пытался читать, слова прыгали перед глазами. Он не мог вспомнить ни имен, ни грехов исповедующихся прихожан.

Он не хотел умирать. И уж точно не хотел умирать так.

Наконец он понял, что больше не выдержит. Позвал к себе капитана делла верга.

– Приведите ко мне Марию Борг! – приказал он.

Мария предстала перед ним ранним утром.

– Позови его сюда, – велел Сальваго без преамбул, и она посмотрела на него в замешательстве. – Своего птицелова. Скажи ему, чтобы сдался капитану делла верга.

– Он под защитой ордена. Зачем ему оттуда выходить?

– Он сбежал из лазарета. Хотя я уверен, ты и так об этом знала.

Ее удивление было неподдельным.

– Нет!

– Поговори со своей семьей, с соседями по пещере. Пусть найдут его и уговорят сдаться.

– Ни за что!

– Тогда ты останешься здесь в качестве моей гостьи, пока не явится птицелов. Если со мной что-нибудь случится, ты заплатишь за это.

В глазах Марии вспыхнул огонек торжества.

– Вы напуганы, – сказала она. – Вы трус, который прячется за спиной женщины.

Сальваго машинально поднес руку к щеке, пытаясь унять тик.

– Позови его сюда, – повторил он. – Заставь сдаться.

– Сами его ищите, – ответила Мария. – Уверена, он в какой-нибудь пещере неподалеку. И будет счастлив встретиться с вами один на один!

– Ты очень рискуешь, покрывая убийцу.

– Не совсем так, дон Сальваго, – произнесла Мария, наслаждаясь его явным замешательством. – Он пока еще не убийца. – А потом добавила с еще большим вызовом: – Вы должны отпустить меня, ведь у вас нет оснований меня удерживать.

– На тебя донесли.

– О чем бы ни шла речь в этих доносах, они ложные, и вы это прекрасно знаете.

– Разберемся, – сказал он. – Иногда на расследование подобных дел уходит немало дней.

– Можете держать меня тут хоть вечность. Его вам все равно не заполучить.

– Посмотрим, насколько время смягчит твою решимость. – Сальваго кивнул стражнику. – Проводи ее в камеру.

Стражник схватил ее за руку и поднял с пола ее кожаный сверток.

– Что это? – спросил Сальваго.

– Это было при ней, ваше преосвященство, – ответил стражник.

– Открой!

Минуту спустя книги были разложены на столе. Сальваго пролистывал их одну за другой.

– «Декамерон» Боккаччо. Эта мне очень понравилась. «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле – сплошное удовольствие. А Эразм! Сколько часов радости он мне подарил! Ну надо же, как ты выросла!

– Достаточно, чтобы отличить зло от добра. И о том, что есть зло, я узнала не из книг, а от вас.

Проигнорировав последнюю реплику, Сальваго спросил:

– Значит, это все твои книги?

Мария не учуяла приближающейся опасности.

– Да, – с гордостью ответила она.

Подойдя к стеллажу, он вынул небольшую конторскую книгу.

– Это «Index Librorum Prohibitorum», – произнес он. – Надеюсь, ты достаточно владеешь латынью, чтобы понять, что это значит? – (Мария в ужасе смотрела на книгу в его руке.) – Мне даже заглядывать туда не надо, я и так знаю, что твои книги в списке. Две из них я внес в него собственноручно. Владение этими книгами считается грехом.

– Значит, в аду вам будет не одиноко, дон Сальваго.

– А это? Это что? – Он пролистнул несколько страниц. – «В свете безумия». Похоже на пьесу. – Дойдя до фрагмента о Золотых шпорах, Сальваго прочел