Даже через забрало было видно, как раскрасневшееся лицо Бертрана расплылось в улыбке.

– Не понимаю, о чем ты говоришь!

Кристиан высоко поднял меч, намереваясь оставить еще один след на шлеме своего друга. Бертран легко ушел от удара, двигаясь с ловкостью и грациозно, будто на нем и не было громоздких доспехов. Секунду спустя они уже снова скрестили оружие.

– Кажется, я догадался! Этот взгляд я узнаю везде. Слишком часто мне самому доводилось так смотреть. У тебя появилась женщина!

Замешательство Кристиана длилось всего мгновение, но Бертрану этого оказалось достаточно. Он тут же ударил Кристиана булавой по шлему. Кристиан упал плашмя, гремя железом.

– Вот видишь? – Бертран стоял над ним с ликующим видом. – Ты стал таким невнимательным. Все дело в женщине, из-за нее ты витаешь в облаках. Будь я неверным, то уже носил бы твои яйца как браслет, а язык – вместо галстука!

Он снял шлем и протянул Кристиану руку. Пажи поспешили на помощь. Кристиан схватил Бертрана за руку и поднялся на ноги. Колени дрожали, в голове звенело.

– Женщина! – фыркнул Бертран. – Боже мой, наш монах оказался мужчиной!

Как божественный ответ на молитвы Кристиана и уж точно как прямой ответ на события, произошедшие на Карнавале, великий магистр ла Валетт объявил о введении Коллахио, замкнутого существования рыцарей, о создании рыцарского квартала на Мальте. На Родосе, например, существовала стена, отделяющая членов ордена от всех удовольствий города. В Биргу, где обержи восьми лангов были построены там, где позволяло место, возвести такой барьер было просто невозможно. Рыцари постоянно подвергались соблазнам. Поэтому великий магистр повелел: «Стены Коллахио должны существовать в ваших умах и сердцах, дабы рыцари вспомнили о своих священных обетах».

Рыцари французского ланга узнали эту новость за обедом, когда сидели за длинным столом в просторном зале. После того как пилье вышел, по залу прокатился ропот. Молодые громкоголосые мужчины принялись уверять друг друга в том, что это лишь временное помешательство со стороны великого магистра. Скоро его внимание вновь поглотит то, что всегда занимало ла Валетта больше, то есть все от греха до креста, от искушения до турок. До сих пор никто не рискнул бы перечить его воле.

Кристиан сидел в задумчивости, пока остальные оживленно обсуждали новость. Чувства облегчения, которое он надеялся получить от общения с товарищами, он так и не дождался.

Он знал, что поселилось в его сердце. И это пугало его.

Барон Бука внимательно следил за всеми передвижениями Кристиана, чтобы точно знать, где находится рыцарь, когда барон решит на него напасть. Дважды в день он тренировался со своим учителем, наемником-греком, который признавался, что очень доволен прогрессом барона во владении холодным оружием. Антонио оказался не таким мягкотелым и неопытным, как полагал грек. Если Бука и уступал в технике, то это прекрасно компенсировалось шоком от дурных новостей и энергией, подстегиваемой яростью.

– Постановлением Священной канцелярии я пришел за пациентом Якобусом Павино!

В воротах лазарета стоял капитан делла верга. При нем был щит с гербом епископа Кубельеса: четыре льва в коронах на бело-красном фоне. На шее, на золотой цепочке, висел образ папы римского. Рядом с ним, держа в руках служебный жезл капитана, стоял паж, а позади – четверо фамильяров, часть охраны инквизитора. Они были вооружены, хотя и не обнажали мечей.

Викарий предпочел отправить за Павино капитана делла верга, а не обычного посыльного, и все из-за земельной собственности ордена. Павино следовало срочно вытащить из лазарета, до появления представителей власти. Викарий назвал капитану точное время, когда никого из врачей не будет на месте.

– Продерись сквозь толпу у ворот и достань мне этого проходимца! – приказал он.

Как только Павино окажется в епископском дворце, орден будет бессилен что-либо сделать.

На страже у входа в лазарет стоял простой мальтиец, вооруженный мечом, которым ему ни разу не довелось воспользоваться. Он с беспокойством взглянул на опознавательные знаки капитана:

– Вам придется подождать, пока…

– Я не стану ждать!

Капитан делла верга в сопровождении своей свиты уверенно прошел мимо него. Стражник закричал им, чтобы остановились. Не обращая на него внимания, они без промедления пересекли темный двор и оказались на лестнице.

– Что вам угодно? – Кристиан де Врис как раз спускался по ступенькам.

Взгляд его скользнул мимо капитана и выхватил из темноты фамильяров. Их форма была едва различима в тусклом свете настенного фонаря. Кристиан заметил блеск меча.

– Как вы осмелились пронести оружие в Священный лазарет?

При виде де Вриса капитан делла верга несколько растерялся, мысленно ругая своих осведомителей за неверные сведения: якобы Кристиан де Врис покинул лазарет часом ранее. Вероятно, они пропустили его возвращение. Теперь ничего не оставалось, кроме как идти напролом.

– Я пришел за пациентом Павино.

– По какому праву?

– По велению священной канцелярии инквизиции. По распоряжению самого великого инквизитора. Вот приказ с печатью. Инквизитор требует выдачи Павино, который обвиняется в попытке покушения на викария.

Кристиан взглянул на бумагу и вернул ее капитану:

– Здесь ваше бреве ничего не значит. У вас нет разрешения на посещение лазарета. Никто не может войти сюда без распоряжения великого госпитальера.

– Я представляю более влиятельную власть, нежели великий госпитальер!

– В стенах лазарета, сир, это не имеет значения!

– Говоря так, вы подвергаете риску свою бессмертную душу!

– Моя душа вовсе не в руках священной канцелярии инквизиции, капитан, и душа Павино тоже!

Рука капитана потянулась к мечу.

– Эскулап мне не указ! Я заберу Павино, причем прямо сейчас! С дороги!

Фамильяры за спиной капитана вынули мечи из ножен.

На ступеньках позади Кристиана собралось несколько безоружных санитаров. Почувствовав, что запахло жареным, они потихоньку поднялись обратно.

Вооруженный лишь своей черной монастырской каппой с восьмиконечным крестом, Кристиан возвышался над капитаном и его людьми. Настенный фонарь бросал длинную тень на всю лестницу.

– Как вам угодно, капитан. Теперь эскулап – единственное, что отделяет вас от ада!

Готовый при необходимости применить силу против обычного стражника, капитан делла верга не был готов поднять меч против рыцаря ордена. Викарий ясно дал понять, что не желает кровопролития, а рассчитывает скорее на ловкость и хитрость. Капитан стиснул зубы.

– Вы пожалеете об этом, фра де Врис! – воскликнул он. – Мы все равно рано или поздно сумеем заполучить Павино.

Повернувшись, он повел своих людей обратно через двор к воротам.

Кристиан с ужасом смотрел, как они уходят. В этом раунде он победил, однако опасная тропинка, на которой он оказался волею судеб, становилась все круче, а главное – была весьма скользкой.

На следующее день Кристиана вызвали в форт Сант-Анджело, где его проводили на формальное собрание капитула. Не успел Кристиан войти в зал, как на него обратился десяток пар надменных глаз: рыцари Большого Креста, пилье и руководители ордена. Присесть ему не предложили.

– Фра де Врис, – начал великий магистр без преамбулы, – меня желает видеть епископ. Но прежде, чем я предстану перед ним, мне хотелось бы знать, что могло вызвать его гнев, кроме вашей сценки на Карнавале. Я слышал, мне ужасно повезло пропустить этот позор. Великий госпитальер рассказал мне, что Священный лазарет – или вы, если быть точным, – развернул нынче ночью капитана делла верга, когда тот пришел за пациентом. Что за человек этот Павино?

– Птицелов, ваше высочество. Простой охотник, ничего более. Он находится у меня на лечении с того дня, как его доставили в лазарет после падения. Я предоставил великому госпитальеру полный отчет.

– Чего они от него хотят?

– Они считают, что он пытался убить епископа или его викария, сир.

– Жаль, что промахнулся, – пробормотал шевалье Жиль д’Андрада.

– Тихо! – рявкнул ла Валетт. – Выражение подобных чувств недопустимо за этим столом и вообще в стенах ордена! – Он впился взглядом в Кристиана. – И что из этого правда, фра де Врис?

Теперь все взгляды устремились к Кристиану, одиноко стоящему в конце длинного стола.

Де Вриса охватило ощущение нереальности происходящего, как будто это не он, а кто-то другой разговаривает с самыми могущественными людьми ордена.

– Это не может быть он, сир. Я осматривал его. Промывал его