не баловавший вниманием соавторов сценария, сократил свои контакты с ними. Он стал общаться с Аркадием в основном через Машу Чугунову. С Борисом перестал общаться вообще.

Шестого июня была утверждена сводная смета по фильму «Сталкер», подготовительный период окончился, нужно было начинать съемки.

Кайдановский был актером вне театра, то есть безработным. Солоницын год назад играл в театре Ленинского комсомола в спектакле «Гамлет», поставленном Тарковским. Но еще летом прошлого года спектакль был закрыт по просьбе самого Андрея Арсеньевича. Анатолий тоже стал актером вне театра. Кайдановский и Солоницын жили на деньги, которые им платили на «Сталкере». Финансовое положение Гринько, актера Театра киноактера киевской студии имени Довженко, было немного лучше. Интересно, что в период консервации вся эта троица снялась в фильме Али Хамраева «Телохранитель» в горных районах Таджикистана. Но приближались и съемки третьего «Сталкера».

Возвращение в Таллин

* Владимир Фабриков: Съемки пришлось отодвинуть более чем на два месяца. Вместо начала мая мы начали их в первых числах июля. Ну а художники, как всегда, выехали в экспедицию на пару недель раньше.

Двадцать пятого июня, отправив фуру с реквизитом, я выехал в Таллин.

Мы прибыли на площадку, покинутую восемь с половиной месяцев назад. Уезжали, когда уже падал снег, а теперь, в конце июня, все вновь было покрыто буйной растительностью. Правда, в этом году растений, которые досаждали нам желтыми цветами, уже не было, но вместо них расцвели новые, других цветов. Пришлось вырывать и их. Мы очистили съемочную площадку от трехметровых борщевиков и прошлогодних кусков дерна с засохшей травой. Рыжеватые проплешины от них за два-три дня исчезли в свежей растущей траве. Вот впечатление художника, не искаженное, как у меня, прошлогодними воспоминаниями.

* Владимир Фабриков: В верховьях реки Ягала, на которой мы снимали, был завод, который сливал в эту реку всякую гадость. Вокруг лес, вода, тихая спокойная красота, поросшие мхом кочки, которые вспыхивают тусклым блеском. Мы их посыпали разными красителями. Что-то бронзой, что-то серебрянкой, что-то сажей. Иногда даже графитом. Выкладывали и декорировали очень старательно и точно, вешали лампы — круглые эмалированные абажуры. Сверху зеленые, снизу белые.

В 1978‐м на целлюлозно-бумажном комбинате ввели в строй очистительные сооружения, и пены не стало. Да и запахи в этот раз слегка ослабели, так что дышалось легче. Но работы по декорированию не стало меньше. Тарковский к ней относился так же серьезно. Лампы мы вешали на второй электростанции, где все было разрушено, оставалась только плотина. Они висели, слегка покачиваясь от ветра, издавая при этом противный и тоскливый скрип, который понравился Тарковскому, и он велел Шаруну записать его для использования при шумовом озвучании.

* Владимир Фабриков: В Таллине на натуре мы строили только один объект — «Заставу ООН», остальное декорировали. Там начинал Боим, потом Воронков и Абдусаламов что-то делали, и оставалось только все довести до кондиций. Занимался этим в основном Рашид. Он, бедный, работал как проклятый. Мучился на этих объектах с утра до вечера.

* Рашит Сафиуллин: Тарковский объяснил, чего он хочет, и мы уехали в Таллин. Мне он доверил делать натурные декорации, что было для него главным. Все натурные декорации строились по моим эскизам и чертежам. Сам же я их и осуществлял вместе с декораторами и бутафорами.

Через пару дней приехали в Эстонию и Тарковский с женой. Для них сняли второй этаж двухэтажного дома среди сосен в приморском поселке Меривялья — красивейшем пригороде Таллина. Вместе с ними прибыл Араик, который стал тенью Ларисы Павловны, но на этот раз Андрей Арсеньевич почти не допускал его к съемкам.

В Таллине и окрестностях мы делали «Железнодорожную насыпь», «Заставу ООН» и «Танковое поле», декорировали существующие объекты. Практически не было мест, которые бы мы не дорабатывали для съемок. Даже если это была просто поляна, ее тщательно обследовали, глядя в камеру, изымая все ненужные растения, подрезая сучки и ветки, поливая водой и посыпая краской. Все это требовало времени и больших усилий.

* Рашит Сафиуллин: Перед зданием электростанции раньше лежали огромные трубы и стояли гигантские трансформаторы. В начале второго года Андрею Арсеньевичу они не понравились. С трубами справились довольно быстро (их вывезли еще в прошлом году. — Е. Ц.), а с трансформаторами пришлось повозиться. И я их валил и убирал. Это были огромные и очень тяжелые сооружения. Совершенно неподъемные. А у нас ни кранов, ни лебедок — ничего. И мы их свалили вручную. Сначала мы отвинтили детали, которые можно было снять, чтобы облегчить их. И вот, когда мы их сняли, то увидели внутри трансформаторов медные части и специальное масло. Причем светлое, прозрачное, как родниковая вода. Мы сливали его из крана, ведрами относили куда-то подальше и выливали в ямы. Потом пустое ведро, в котором носили масло, оказалось около костра. Оно вспыхнуло, как факел, и горело, наверное, часа два. И тогда я понял, что это масло невероятного качества. После того, как слили масло, мы с помощью домкрата, деревянных брусьев и рычагов свалили трансформаторы на землю, вытащили их лебедкой наверх и увезли. Это невероятно. Все получилось замечательно, если не считать того, что мы опять истоптали и разрушили дерн, когда эти трансформаторы вытаскивали.

Меня больше всего поразило, что это масло, находясь в трансформаторе больше двадцати пяти лет, не испортилось и не помутнело. Оно было фантастического качества. По технической оснащенности свержение трансформатора напоминало труд строителей пирамиды Хеопса. Рашиту пришлось вновь заниматься работой, которую он делал в прошлом году: разбирать парапет, выкладывать мхи и лишайники. За те девять месяцев, что нас не было, эстонские дожди и ветры потрудились над фактурами, и пришлось многое начинать сначала.

6 июня. Мы должны были начать работу по плану. Из-за болезни режиссера мы начали съемки третьего «Сталкера» гораздо позже. Эти 26 рабочих дней мы должны будем компенсировать летом, будущей осенью и зимой.

Двадцать восьмого июня в Париже состоялся вечер в защиту Александра Гинзбурга. В нем приняли участие всемирно известные писатели Пьер Дэкс, Эжен Ионеско, Пьер Эммануэль, знаменитый театральный режиссер Жан-Луи Барро, философы Жослен Бенуа, Андре Глюксман, Бернар-Анри Леви, Мишель Фуко, а также деятели культуры, недавно считавшиеся цветом советской интеллигенции и оказавшиеся в эмиграции не по своей воле, — писатели Виктор Некрасов, Владимир Максимов, Мария Розанова, Андрей Синявский, Ефим Эткинд, участники демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года поэты