Дверь приоткрылась, и в покои заглянула Лизхен. Гретта немедленно вышла на середину комнаты. Как не вовремя!

– В чём дело, Лизхен? – строго обратилась она к служанке, досадуя что её свидание столь бесцеремонно прервано. – Когда ты научишься стучаться, прежде чем входить?

– Простите меня, госпожа. – Лизхен, совершенно не смутившись выговором, вошла в комнату. – Я подумала, что вы обязательно должны это знать.

– Что случилось?

– Ой, в замке переполох. Говорят, что у господина Густава… у ландграфа снова приступ той самой болезни, которая случилась с ним недавно. И на этот раз приступ столь сильный, что появились опасения за жизнь господина. В его покои никого не впускают. Там только ландграфиня и Аксел. Да за лекарем слуг послали.

Гретта обернулась – Берхард всё ещё стоял в тени угла и спокойно наблюдал за диалогом женщин. Безусловно, он причастен ко вновь вспыхнувшему приступу Густава, Гретта в этом не сомневалась. Ведь не зря громыхала такая злая гроза.

– Хорошо, Лизхен, – снова обратилась Гретта к служанке. – Спасибо, что сказала. Теперь ступай.

– А вы разве не пойдёте к Густаву? – удивилась Лизхен. – Он же ваш супруг…

– Я помню об этом, – резко прервала её Гретта. – Я зайду к нему позже. Сейчас его мать вряд ли будет рада видеть меня в его покоях. Ступай.

Лизхен терялась в догадках, почему хозяйка так настойчиво гонит её, и что же странного происходит в тёмном углу комнаты? Но молодой женщине ответы на вопросы свои получить было неоткуда, и любопытству её пришлось остаться неудовлетворённым. Поклонившись, расстроенная Лизхен покинула покои госпожи.

Гретта повернулась к Берхарду – тот был по-прежнему невозмутим и неподвижен.

– Это ты снова довёл Густава до приступа? – заговорила она. – Хотел довести брата до смерти?

– Смерти, – отозвался Берхард.

– Но Густав остался жив. Значит, твоя затея не удалась.

– Удалась.

Гретта удивлённо вскинула брови. Она приблизилась к Берхарду.

– Вот как? Так ты это сделал специально. Что же ты задумал, Берхард?

Призрак промолчал.

– Ты хочешь, чтобы Густав мучился? – вновь спросила Гретта.

– Мучился, – ответил Берхард.

Взгляд его был холодным, а лицо непроницаемым. При жизни Берхард всегда старался избежать войны, ссоры, мечтал о мире в семье своей, а теперь его душа жаждала крови, пыток. Неужели Густав своими злодеяниями всё-таки смог развить в ней настолько жгучую ненависть?

– Может, это и жестоко, но я не осуждаю тебя, Берхард, – тихо проговорила Гретта. – Густав причинил тебе много вреда. Он лишил тебя жизни. Он распространяет свою ненависть и на других. Графа Кроненберга и Кларка, друга твоего, он запер в темнице. О том, как Густав собирается поступить с ними, тебе ведомо?

– Ведомо.

– Им необходимо помочь, но я не знаю, как. Густав позволил мне выходить из комнаты и свободно перемещаться по замку. Однако за мной продолжают постоянно наблюдать и докладывают ему о каждом моём шаге. Густав по-прежнему не доверяет мне. По сути, я осталась его пленницей. Берхард, лишь на тебя вся надежда. Ты должен спасти Кроненбергов, иначе они тоже погибнут. Я верю, ты сможешь. Ты освободишь их, освободишь меня.

Берхард молчал, но Гретта улыбнулась. С сердца её словно камень тяжёлый упал, таким лёгким и успокоенным оно стало. Девушка верила своему возлюбленному, верила в его силу, в силу, которую дала ему природная стихия, силу, которую обычный человек одолеть не сможет никогда.

– Какое счастье, что ты остался, Берхард! – пылко призналась Гретта, с обожанием глядя на любимого человека. – Вместе с тобой вернулась уверенность, вернулась любовь… Ты сумеешь победить зло. Я знаю. Ты восстановишь спокойствие в замке, сохранишь процветание Регенплатца и его мирную жизнь. Ты, и только ты – истинный ландграф фон Регентропф. И старания Густава доказать обратное глупы и бесполезны.

Гретта подошла к двери в покои молодого ландграфа и постучала. От мысли, что Густав находится при смерти, сердце девушки не щемило от тоски, и слёзы на глаза не наворачивались. Гретта пришла сюда только ради приличия. Дверь открыл Аксел. Как верный страж, он не впустил гостью, а выжидательно смотрел на неё, готовый выслушать причину её визита.

– Я пришла навестить своего мужа, – спокойно доложила Гретта.

Аксел обернулся в комнату и, видимо получив разрешение, отступил в сторону, пропуская молодую госпожу. Бледный Густав лежал в кровати, покрытый одеялом. Дыхание его было тяжёлым, глаза закрыты. Спал ли он или находился в беспамятстве? Если и спал, то ему явно снился кошмар. Густав резко вздрагивал, мотал головой, а из горла его вырывались хриплые стоны и несвязные звуки. Возле кровати сидела Патриция. Время от времени она смачивала полотенце в тазу с холодной водой и прикладывала его ко лбу больного сына. На осунувшимся и лице женщины лежала печать материнского страдания. Однако ни слёз, ни рыданий не было, возможно, их запас уже исчерпался. Когда Гретта вошла, Патриция даже не взглянула в её сторону.

– Я зашла узнать, как самочувствие Густава, – произнесла Гретта, приблизившись к ложу супруга.

– Тебе интересно, скоро ли он умрёт? – тускло уточнила Патриция.

– Зачем вы так? – упрекнула Гретта. – Не стану притворяться, будто во мне вдруг вспыхнула любовь к вашему сыну, но Бог соединил нас браком, и отныне моё место рядом с моим мужем, каким бы он ни был, какие бы грехи ни совершил.

Душа Патриции немного смягчилась. В конце концов, что сделано, то сделано. Если её невесткой стала именно Гретта Хафф, нужно с этим смириться.

– Приступ уже прошёл, но осталась горячка, – пояснила Патриция. – А она не менее опасна. Поскорей бы лекарь пришёл. Присядь.

Женщина повернула голову, удостоив наконец невестку холодным вниманием. Она молча наблюдала, как Гретта придвинула стул, как присела, сохранив уверенную осанку, расправила платье, как скромно сложила руки на коленях.

– Я так и не могу понять, чем ты обольщаешь мужчин, – произнесла Патриция. – Какой дьявольской силой ты столь невзрачная зажгла огонь любви в сердцах обоих братьев. Ты внесла ещё больший раздор между ними. Из-за тебя Густав возненавидел Берхарда.

– Разве тому причина я? – невозмутимо отозвалась Гретта. – А по-моему, основной причиной их распрей был трон Регенплатца.

Патриция добавила в свой взгляд презрение. Как осмелела эта девчонка. Уж не почувствовала ли она себя хозяйкой в замке?

– Лучше бы они продолжали воевать за трон, а не за тебя, – спорила ландграфиня. – Берхард отказался от трона только ради тебя. Густав просто принял бы этот подарок и помирился бы с братом, но ему зачем-то понадобилась ещё и ты…

– Однако желание обладать мной вовсе не повод, чтобы брата убивать. – Гретта гордо вздёрнула подбородок и смело посмотрела в