– Ведьма, – тихо прошипела Патриция. – Ты не такая милая и скромная, какой пыталась казаться вначале. Я даже жалела тебя, защищала…

– Если бы я была ведьмой, то в могиле сейчас лежал бы не Берхард, – тем же тоном парировала Гретта.

Женщины уже не скрывали, что ненавидят друг друга. Их негромкий жёсткий спор был готов перерасти в ссору, как вдруг раздался короткий вскрик больного. Внимание собеседниц тут же было направлено в его сторону.

– Прочь! Иди прочь! – выкрикивал Густав кому-то в своём жутком сне, пытаясь отгородиться от ужаса рукой. – Прочь! Ступай в ад!

Патриция и Гретта молча переглянулись. Они обе догадались, кого именно Густав гнал от себя в привидевшемся кошмаре. Патриция смочила полотенце и приложила его к горячему лбу сына.

– Кто сказал тебе, что Густав слёг? – спросила Патриция.

– Лизхен, – ответила Гретта. – Она прибежала ко мне, как только узнала об этом от других слуг.

Тон женщин успокоился, обида и ненависть немного стихли, отошли в сторону.

– На этот раз у вас нет причин обвинять меня в его приступе, – заметила Гретта.

Патриция лишь повела бровью. Таковых причин у неё действительно не было, это она должна была признать. Бьющегося в припадке Густава нашёл Аксел, вовремя зашедший в покои хозяина. У Густава появилась плохая привычка, отсылать караул от своих дверей. Но больше Патриция такого не допустит и станет лично проверять наличие стражника у покоев короля Регенплатца. Солдат непременно услышал бы шум и, возможно, сумел бы помочь господину. И смог бы рассказать, что произошло, из-за чего случился приступ болезни.

– Ты по-прежнему считаешь, что таковой причиной может быть призрак Берхарда? – вновь задала вопрос Патриция.

– Если бы вы видели Густава в ту ночь, то тоже не сомневались бы в этом, – сказала Гретта.

– А ты… Тебе самой призрак являлся?

Девушка опустила глаза. Она не хотела признаваться, что видела Берхарда, желала скрыть встречу с ним, словно то была встреча с любовником. Она более не считала Берхарда мёртвым.

– Нет, мне он не являлся, – сдержанно ответила Гретта.

– Получается, что видит его только Густав. Слуги тоже не видели его, зато слышали.

– Слуги? – изумилась Гретта. – Где слышали?

– В его покоях. Говорят, там слышны шаги и вздохи. Чернь напугана, и теперь в эту комнату вряд ли кто-нибудь согласится войти. И гостей не поселишь. Придётся запереть её, забить окна, дверь, и пусть там всё зарастает паутиной.

Гретту охватило радостное волнение. Так значит Берхард остался в замке, его можно слышать и, возможно, видеть… Неужели она сможет встречаться с ним не только во время дождя! Нужно достать ключи от покоев Берхарда.

Патриция не смотрела на невестку, её сейчас больше интересовал несчастный сын, охваченный лихорадкой и бредом. А вот Аксел Тарф внимательно наблюдал за Греттой, и ему не понравилась её странная едва сдерживаемая улыбка.

Раздался негромкий стук. Аксел отворил дверь и впустил в покои лекаря Питера Гойербарга. Вошедший торопливо пробубнил приветствие и поспешил к постели больного.

– Снова приступ? – поинтересовался он, приложив ладонь к горячему лбу Густава.

– Снова, – подтвердила Патриция. – И на этот раз более скверный.

– Второй день подряд… Да ещё и жар…

Питер отошёл к столу, поставил на него свой обитый кожей сундучок и стал выкладывать необходимые микстуры.

– Я старалась унять жар холодными компрессами… – Патриция поднялась, уступая лекарю место у постели больного.

– Вы всё правильно сделали, ландграфиня. – Лекарь повернулся к ней и дружески улыбнулся. – Не переживайте, Густав обязательно справится с недугом. Да и я помогу ему.

Патриция понимающе покивала головой. Она доверяла Гойербаргу, была уверена в его мастерстве, однако тяжёлое чувство не желало оставлять её сердце.

– Я пришлю служанку вам в помощь, – сказала Патриция.

– Не нужно. Я один справлюсь. – Гойербарг уже суетился вокруг Густава.

– Что ж, как вам будет угодно. Тогда не стаем вам мешать, гер Питер…

Но лекарь, поглощённый своим делом, уже ни на что не обращал внимания.

Патриция чувствовала себя крайне утомлённой. Выйдя из покоев сына, она обернулась к Акселу Тарфу и попросила:

– Останься здесь, у дверей. Как только лекарь закончит, сообщи мне. Я буду у себя.

Даже не взглянув на невестку, Патриция побрела прочь по коридору, устало ссутулив спину и бормоча под нос молитву. Проводив её печальным взором и послав вслед сочувственный вздох, Гретта тоже хотела было уйти, однако её остановил окрик Аксела Тарфа.

– Я наблюдал за вами, Гретта. Вы рады, что Густава опять накрыл недуг. Вам доставляет удовольствие видеть его мучение.

Гретта не сочла нужным вести разговор со слугой, с прихвастнем своего мужа и, демонстративно повернувшись к нему спиной, вновь шагнула прочь. Только Аксел не желал отпускать её.

– Я чувствую, что вы что-то замышляете против Густава, – повысил он тон. – И этот призрак… Он наверняка ваших рук дело. Я уверен в этом и докажу. Я обязательно разоблачу ваше колдовство!

Но Гретту совсем не испугали ни рычание, ни угрозы верного пса Густава. Так и не удостоив его ответом, молодая ландграфиня, с достоинством расправив плечи, направилась своей дорогой.

Стемнело. Горячка угомонилась, жар сошёл, и теперь Густав спал спокойно. Дыхание его было ровным, лоб и виски более не покрыты капельками пота – болезнь отступила. Патриция поправила одеяло, прикрыв плечо сына. Она устала. Опять полдня провела она в тревоге и слезах, в тяжёлых думах и душевных переживаниях. И будет ли спокойным день завтрашний, не известно. Вдруг всё повторится? Сердце на миг оцепенело – вдруг снова приступ да ещё более опасный? Каждый приносил Густаву боль и страдание, каждый уносил с собой часть его жизненной силы. Раньше приступы были крайне редки. Столь редки, что о существовании недуга вообще забывалось. Но что же происходит теперь? В чём причина их постоянного возникновения?

Проклятие? Патриция вздрогнула. Ей вспомнилось гневное лицо чёрной женщины, лесной ведьмы Хельги. «Если вы всё-таки погубите Берхарда, то Густаву не прожить и трёх дней после его похорон!» Однако прошло уже четыре дня, а Густав жив. Болен, но жив. Нет-нет, то заклятие удалось обойти. А вот новое Хельга создала, сомнений больше не было. Она была в замке в тот день, когда умер Берхард, она заставила душу его остаться на земле для отмщения, и теперь эта душа терзает бедного Густава, ежедневно являя ему свой ужасный образ. И будет терзать до тех пор пока…

Боже, какие ужасные мысли приходят ей в голову. Патриция встала и нервно заходила по комнате. Приведение – какая ерунда. Его не существует. Берхард получил по заслугам. Он был лишним в их