Джош приобнял её и в безмолвии они отошли вперед, но все это время девушка оглядывалась на хранившую отпечаток конца жизни розу и покрывалась дрожью.

— Ты только посмотри… — указал Джош направо, отвлекая Луизу.

Расположились кусты мускусной розы, фонтанообразной формы жемчужно-белых, розово-сиреневых, оранжевых, как искорки от костра, оттенков, которых редко встретишь. Виднелись размалеванные пурпуром, помеченные на концах пестиках белыми капельками, как слезинками, с благовонными струями ванили, которыми два бьющихся сердца долго не могли насытиться. Появлялся сладкий, пряный аромат с нотками меда, фруктов, гвоздики. Запах собственного дыхания сливался с дыханием дождя из разноцветных звезд. Они пили это дыхание, впивали всю сладость. Лазурь в это время растворялась под золотым отливом заката. Этим двоим, наполненным сладостью жизни, хотелось поселиться здесь. Затем они очаровались царицей ароматов — туберозой с белоснежными невероятно душистыми соцветиями. Луиза и Джош так вовлеклись в страстное блаженство упоительной бездны, что, лицезрев туберозы, вмиг были ими одурманены. Смешение насыщенного, терпкого, тяжелого, горького аромата с цветочным, сливочным заставляло их щеки пылать. Охмеленные дико-пряным запахом, украдкой взглянув друг на друга, они увидали в каждом яркий румянец, и быстро отвернулись по разные стороны. Каждый ощущал, что эти что-то прячущие в себе крохотные лепестки, удушающие при одном лишь вздохе, с какой-то особой магией источали загадочную страсть, будто призывали обоих к соитию.

В пламени закатном умирало солнце.

Играющие в уголке рая, будто взрослые дети, уставшие от лучезарного сияния радости, горячей пылью лучей опустились под ивовое дерево, возле которого играли в прятки. В них пробуждалась любовь.

Оба молчали. Оба слышали трепет любви, что-то извне их подталкивало друг к другу, но они не отзывались на этот призыв. Любовь их росла. С этой прогулки она еще выросла на несколько метров в высоту и достигала края небес. У обоих вылетало сердце. Он до того созерцал ее светловолосые кудри, разлетавшиеся по сторонам, раздуваемые ветром, что не осмеливался коснуться своим дыханием. А уж какое неслыханное наслаждение она приносила ему, когда улыбалась. Глядя в ее небесные глаза, он замечал появление берегов неземных, подернутых ласковой, нежной рябью. Она впервые увидела в Джоше мужчину, который заботился о ней, ласково обнимал её, когда та подверглась воспоминаниям, как, гуляя, он шутил с ней и эти шутки были совсем не похожи на те, что были раньше, они были особенными. Хотя не было в них ничего особенного, единственным отличием было то, что они звучали из любящих уст и лились от сердца.

Джоша снова подтолкнуло к выражению любви, и он, с восхищением смотря на неё, задыхаясь от волнения, начал:

— Луиза… — Она повернулась к нему и наткнулась на его пылающие глаза.

— Да… — протяжно ответила она, сглатывая, сама испытывая непонятное волнение.

— Я… — Он тысячу раз говорил ей, что любит как подругу, но признаться в том, что он любит её как прекрасную девушку, было тяжелее.

— Что «ты»? — не своим голосом лепетала она. Луиза судорожно поправляла прядку волос у лица, заправляя её за ухо. Блеск невинности проскальзывал по ее личику и сравнивался с блеском летнего позднего вечера. Она старалась коснуться его мыслей, понять его, но опалялась от замирания мужского сердца, вздымающегося под светлой рубашкой.

Джош, не желая больше медлить, — так подзывал его страстный шепот природы, что он не мог не поддаться ему, — наконец, признался:

— Я люблю тебя… — После этих слов, сорвавшихся в первый раз с его губ, ему уже не было страшно. — Я люблю так, что отдал бы тебе своё сердце.

Пропитанная лаской слов девушка заулыбалась и раскраснелась сильнее. Ее сердце растаяло.

Ветви склонились над ними и бесстыдно подслушивали.

— И я, и я, — залепетала, скромничая, девушка, — и я тебя люблю… — Она нервничала от этой долгожданной минуты, которую ждала всю жизнь.

Обрадовавшись, выдохнув, Джош взял её руку и прислонил к вибрирующим губам.

— Ты любишь… ты любишь!.. — повторял неустанно Джош. — Обещай, что наша любовь будет, как красивая сказка, обещай, что будешь любить меня всего, обещай, что…

Луиза прижалась щекой к его щеке, отчего у Джоша сперло дыхание, что тот затих, и безмолвно застыла перед тем, как прошептала:

— Обещаю.

Они были в сантиметре друг от друга. Им казалось, что они слышат особенную музыку души под аккомпанемент благоухания, струящегося как ладан любви, из царства цветов, уходивших в бесконечность. Жизнь в них звучала так громко. Поняв, что других слов для выражения любви не найти, почувствовав, как их подталкивает кто-то, очарованные друг другом в опьянении, они соприкоснулись устами в сладостной дрожи. Так, с первой звездой, появившейся на небе, расцвел их первый поцелуй».

— Мистер Ник, и чем же по-вашему эта часть имеет отношение ко мне? — спрашиваю я, остановившись перед последующей главой.

— Джексон, сразу видно, что ты в этом ничегошеньки не понимаешь, — он смеется тихим смехом. — Писатели тщательно замуровывают свою историю и берут от неё яркие эмоциональные моменты.

И в голову мне не приходило, что события, помещенные в книге, могут иметь такую двусмысленность. Ведь наш поцелуй был совсем не в саду, а… Соединив в воображении написанное с действительным, мысля широко и глубже, кажется, я начинаю находить схожесть. Поцелуй же был при первой звезде, которая засияла в окне башни Спейс-Нидл. А розы… Милана так любит белые розы и именно их я подарил ей после первого показа моделей. Вот каковы отрывки нашей любви в книге! Как старательно она прикрыла их.

«Николо». А не назвала ли она главного героя именем отца, немного преобразив его? Ник и не уловил эту связь, подмечая другие особенности в тексте. Или не сказал об этом вслух?

Я продолжаю читать обрывками, сгорая от желания узнать, как Милана закончит прозу.

«Поцелуй, что расцвел в цветнике, стал символом их любви. Джош и Луиза никогда не были так счастливы. Они жили воспоминанием о том дне, тем счастливым «люблю», бесконечно произносящим ими, они делились друг с другом, как утаивали чувства, как мечтали друг о друге.

Вот уже три дня лил дождь и чета влюбленных никак не могла проникнуть в сад, в то место, где свершилось чудо, где они обрели счастье. Они с мольбой призывали солнце, возвещавшее возращение к жизни.

На землю спускалась ночь. Непогода сменилась на затишье.

Две жаждущие уединения души отправились к тому самому дереву, хранившему воспоминания об их чувственности.

Перебираясь сквозь кусты, они, без умолку хохоча и болтая, словно дети, вышли на расстилающий луной серебристый молочный ковер, ведущий их к нужному месту.

В саду, залитым сиянием, царило безмолвие, придающее романтическое настроение. Напоенная томными ароматами