— А что мы о них знаем? Гуманоиды не задумываются об этом. Никто не помнит, как учились нынешние Владыки. Поэтому они решили снова показать гуманоидам, как непросто стать Богом. О наших мытарствах знают все. Процесс открытый. Нам и помогают, и мешают. Каждому из нас говорят, что он самый достойный. Одни искренне так думают, другие испытывают, а третьи хотят разъединить. Но мы, трое, знаем одно: мы одно целое. И нас разъединить нельзя. Иначе цель не будет достигнута.

И тут внезапно появился третий. Это был Владыка. Ори и Иван машинально выдали пароль и опустились на колени.

— Встаньте! — сказал Владыка. — Иван, надеюсь, ты хорошо усвоил урок. С этого момента начинаешь учиться и ты.

— Владыка, ты считаешь, что я недостаточно компетентен для своей должности? — в голосе Ивана проскользнула лёгкая растерянность.

— Для своей должности — достаточно. Однако ты, видно, забыл, что ты мой наследник. Но это ещё далеко. А скоро мне понадобится Глава Галактического Совета. У меня растёт и развивается новая Галактика. Готовь пока себе замену. Мне кажется, Кир — хорошая кандидатура. Ещё пару десятков лет, и он возьмёт от Земли и Ра всё, что потом пригодится. Управлять построенным легче (я не сказал легко!), чем создать новый мир. Поэтому Ори взрослеет быстрее, чем ты. И учат их всех иначе. Хорошо запомни всё, что он тебе сказал.

Владыка исчез так же внезапно, как и появился. На башне воцарилось молчание.

— Ори, прости, но я забыл, зачем пришёл.

— Зачем пришёл, то и получил, — проворчал Ори. — Видно, это урок и мне. Прости и ты меня, Иван, но не вмешивайся в наши дела. Как видишь, у тебя свой путь, и он тоже не самый лёгкий. В вашей — нет, в нашей семье ни у кого нет лёгкой жизни, — тихо сказал Ори и первым начал спускаться с башни, даже не воспользовавшись подъёмником.

Орикс страдал. Его знания о Мироздании казались ему беспредельными. Кто сказал, что знание делает личность счастливой? Глубину его страдания можно было измерить только величиной широты его сознания. Он знал, что не может даже взмахнуть ресницами, чтобы в мир не пошла волна, меняющая в этом мире всё, непредсказуемо разрушая и созидая, рождая мелкие и крупные события. Как страшно и больно было видеть, что творят незнающие, размахивая руками, крича и ссорясь, предавая и убивая, завидуя и строя козни другим! Как научиться их любить? Как научиться прощать и снова выстраивать и исправлять разрушенное? Где найти силы и время, чтобы строить новое? Как жить с этой болью, которая состоит из боли всего живого? Да и неживого тоже?! Как жить, зная, что никто тебе не ответит на эти вопросы?

Была глубокая ночь. Орикс метался на своём ложе, словно в горячечном бреду. Он не хотел жить. Тихо вошла в его комнату Ванда. Она присела на краешек его постели, положила свою прохладную ладонь на его горячий лоб.

— Сынок, успокойся. Во всех твоих вопросах все вопросительные слова замени на одно слово — нужно.

— Мама, я не могу. Так жить невозможно.

— Но я ведь живу. Ты забыл, что я знаю всё, что теперь знаешь ты. Это обязанность Ригведы.

— Но я начинаю ненавидеть!

— Тогда ты умрёшь, — грустно сказала Ванда.

— Почему? Я переделаю мир!

— Вот поэтому и умрёшь. Уже два Христа на крестах. Они хотели переделать мир и людей. Но ни мир, ни люди не хотят, чтобы их переделывали. Нужно строить новый мир, растить новых людей. Но новое растёт очень медленно. А кто будет это делать, если не ты? Умереть легко. Даже в муках умереть легко. Жить с этим трудно. Если ты умрёшь, кому-то снова придётся пройти этот путь. Ты уже много видел. Как прекрасен этот мир при всём его несовершенстве! И сколько ещё придётся ждать, пока родится личность, способная вынести эту боль? А вдруг не успеет родиться? И рухнет всё, что уже успели создать.

— Мама, ты хочешь, чтобы я жил с этой болью вечно?

— Орикс, назови мне хоть одно живое существо, которое не страдает, и я молча уйду. А каменная Тилия? Может быть, она не страдает?

— Что же мне делать?

— Тебе решать, сын. Ты можешь всё: и жить, и умереть.

Ванда встала и так же тихо растворилась в темноте, как и появилась.

Пёс бегал вдоль стен большого зала Командора. Он не любил беговую дорожку в тренажёрном зале. Ноги уставали, а удовольствия никакого. Пёс был зол. Он понимал, почему медлит Орикс, и почему молчит Ори, но это не успокаивало. А времени для успешного действия оставалось всё меньше. А ведь отвечать за эту часть работы ему! Он знал, что нужно делать, знал, как; но не ему решать, а любая минута промедления чревата непредсказуемыми последствиями.

Он не заметил, когда появилась Ирия. Просто в какой-то момент увидел, что она бежит рядом с ним, легко и грациозно, едва касаясь пола пальцами ног. Пёс остановился.

— Ирия…

— Молчи. В нашем мире не принято просить. Но я знаю, теперь тебе нужна моя помощь. Я уже всё сделала. Я нашла ещё двух доноров — это жены Силви и Келви, Лиси и Мут. Они сёстры. И это просто редкая удача. Силви и Келви готовы к операции в любой момент. Дело только за Ориксом. Но, к сожалению, его торопить нельзя. Он сейчас в таком состоянии, что может натворить что угодно, и самое худшее — тоже. Но я поговорила с Тилией. Ори отвлёк Орикса ненадолго, но мне хватило этого времени. Остаётся только ждать. Ты же мудрое существо, Пёс!

Ирия нежно погладила Пса по голове. Он благодарно ткнулся носом ей в ладонь.

— Я пропустил что-то очень интересное. Не представляю, как Ори удалось вытащить Орикса из его комнаты.

— О! Это было непросто! Сначала уговорили ДУКа затеять переделку вашего бассейна, и он спустил воду. Потом Ори предложил разгневанному Ориксу пойти на пляж. Оказалось, что Орикс настолько плохо знает дом Командора, что даже не догадывался, что Командор владеет личным участком моря. Ори попросил Ванду, и она разрешила им поплавать в море. Орикс не устоял.

— Да. Я всегда говорил, что Ори — гений!

— Пёс, он действительно очень умный, — счастливо рассмеялась Ирия. — Идём отсюда. Сейчас они будут возвращаться.

Купание в море благотворно подействовало на Орикса. Живая морская вода как-то снизила уровень его внутренней напряжённости и дала ему новое знание. Он понял, что он не дошёл до предела. Орикс ощутил каждой клеточкой