гостиной их съёмной квартиры. Последние дня три они укладывали вещи в картонные коробки, которые брали в магазине недалеко от дома. Одежда, постельные принадлежности, книги и ноты, обувь, посуда, сервизы и игрушки — положенный в ящики небогатый скарб теснился по стенкам комнат. На кухне урчал холодильник, который они предполагали выключить утром, когда прибудет грузовой фургон с бригадой крепких парней, репатриантов из России. А сейчас по телевизору передавали последние новости. На экране появился популярный диктор в костюме и галстуке и со свойственной ему эмоциональностью сообщил о событии исторического значения, которое происходило в Вашингтоне. Заинтригованные Илюша и Яна прервали разговор и уставились на экран. На лужайке Белого дома разыгрывалось представление, смысл которого был им пока неясен. Благодушный Билл Клинтон в тёмно-синем костюме принимал у себя дорогих гостей с Ближнего Востока. По обе стороны от него стояли Ицхак Рабин и Ясир Арафат. В какой-то момент они повернулись друг к другу, сделали шаги навстречу и пожали руки, приветствуемые публикой и американским президентом. Диктор израильского телевидения в это время заявил о подписании обеими сторонами совместной Декларации, которая предусматривает немедленное установление палестинской автономии в секторе Газа и в анклаве Иерихона, распространение её на арабских жителей Иудеи и Самарии, создание палестинского правительства и выборы законодательного совета.

— Неужели договорились? Так значит, будет мир и благодать? — спросил Илюша.

— Не знаю, что и думать. За время первой интифады, которая недавно закончилась, столько крови пролилось, что, возможно, у нашего правительства «упал асимон». Они вступили в переговоры с организацией, которую всегда считали террористической.

— Надо поговорить с Витей. Он хорошо в этом разбирается.

Утром подъехал фургон, и квартира заполнилась мускулистыми ребятами. Они быстро вынесли и погрузили на машину картонные ящики, упакованный телевизор, мебель и холодильник. Напоследок четверо выкатили из гостиной тяжёлое пианино и, продев под него широкие ремни, спустились по лестнице, неся его на блестящих от пота плечах. Так же тяжело было и поднять его на пятый этаж. Илюша решил, что для рояля придётся заказать автомобиль с подъёмным краном.

Для него, профессионального пианиста, альтернативы роялю быть не могло. Он значительно громче и полнее по звучанию, чем пианино, у него более совершенная механика, его исполнительские качествa лучше, его звучание впечатляет своей глубиной, пластичностью, объёмностью и наполненностью.

Когда он только решился на покупку квартиры, он снял размеры комнаты и двери, выходящей на террасу, и поехал в Тель-Авив на улицу Алленби в Дом Фортепиано. Семья Глюк поставляла сюда и продавала инструменты самых известных мировых производителей. Владелец магазина, конечно, узнал Илюшу. Страстный поклонник фортепианной музыки, он был свидетелем триумфа молодого репатрианта на конкурсе Артура Рубинштейна, и ходил на его концерты в Тель-Авиве. Он пригласил Илюшу в свой офис и расспросил его о последних выступлениях. Потом показал каталог и рекомендовал купить «Bechstein». Илюша сделал заказ, указав размеры рояля, и попросил ускорить его выполнение, пока он в Израиле и не отправился в очередное гастрольное турне. Глюк сумел получить инструмент раньше, чем предполагал, и через две недели позвонил. Оказалось, что доставка включала применение при необходимости и автомобильного крана, который был арендован поставщиком. Через пару дней грузчики сняли с платформы грузовой машины новенький рояль «Bechstein» и умело вознесли его на террасу. А назавтра из Дома фортепиано приехал настройщик Савелий, репатриировавшийся из Киева ещё в семидесятых годах. Он сел за рояль, элегантно прошёлся по клавишам и сказал:

— Юный друг, ты приобрёл превосходный инструмент. Конечно, во время транспортировки струны испытывают натяжение, которое меняет частоту их колебания.

— Как ты думаешь, настройка требуется? Есть небольшой диссонанс, — спросил Илюша.

— Друг мой, ты знаменитый пианист. Поэтому твой инструмент должен звучать идеально. Поверь мне, Савелий в своём деле Моцарт, такой же профессионал, как ты в своём.

Он вынул из портфеля камертон и поставил его на деку рояля. Потом ударил по нему и упругая стальная вилка зазвучала. Он нажимал клавиши, прислушивался, и время от времени нырял в открытую пасть инструмента с небольшим ключиком, которым что-то подкручивал, чуть изменяя натяжение струн. Так он прошёлся по всем октавам, и, закончив, победно взглянул на Илюшу.

— Садись и сыграй что-нибудь.

Илюша на несколько секунд задумался и сыграл любимого им Рахманинова.

— Ну что, как звучит?

— Превосходно.

— У меня абсолютный слух. Я никогда не ошибаюсь.

— Спасибо, Савелий. Сколько я тебе должен?

— Мне, дорогой, платит Глюк. А вот от кофе я бы не отказался.

— Яночка, сооруди нам по чашке кофе с яблочным пирогом.

Они сидели на террасе, пили кофе и Савелий рассказывал истории из своей полной приключений жизни.

2

За три недели до родов, которые ожидались в первых числах ноября, Яна взяла декретный отпуск. Беременность протекала без осложнений, но работать стало трудно, большой живот болел и мешал сидеть за столом и компьютером. Да и ребёнок начал проявлять активность и биться ножками, заявляя о своём желании появиться на божий свет. Рожать решили в тель-авивской больнице Ихилов. Илюша позвонил в родильное отделение и записался на экскурсию. Им сказали приехать утром в среду. Григорий Иосифович, работавший там хирургом, встретил их у входа.

— Как будешь рожать, дочка? Сейчас широко применяется эпидуральная анестезия. Лекарственные препараты вводятся в особое место позвоночника. Инъекция приводит к потере болевой чувствительности.

— Папа, я хочу рожать, как все бабы. Анечку ведь родила.

— Ладно, идите. Они скоро начнут.

— Григорий Иосифович, приходите в гости.

— Непременно. Будь здоров, Илья.

К концу октября схватки усилились. В тот день, когда они стали частыми, Илюша отвёз Яну в больницу. Ночью она благополучно родила. Илюша стоял рядом с ней, держа её за руку. Мальчонка, мокрый от приплодных вод, закричал, и акушерка унесла его взвесить и надеть подгузники. Счастливые родители зарегистрировали ребёнка там же в маленьком офисе Министерства внутренних дел. В день выписки в палату вошла мать Яны.

— Какой красавчик! — воскликнула Софья Александровна, взяв внука на руки. — Как вы его назовёте?

— Ариэль. В переводе — «божий лев». Это также имя ангела, — улыбнулась Яна.

— Конечно, это же сущий ангел! — одобрила мама. — Я сегодня просто сбежала из школы. Сказала завучу, что дочка родила, и педсовет прекрасно пройдёт без меня.

Вскоре, завершив плановые операции, появился и отец Яны. Домой поехали с Софьей Александровной, вызвавшейся помочь кормить и менять внуку подгузники.

На следующий день в квартиру ввалилось всё семейство Илюши.

— Нужно делать мальчику обрезание, — напомнил Виктор. — В Торе написано: «Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас всякий младенец мужеского пола, и будет завет Мой на теле вашем заветом