мы тебя не можем.

– Почему?

– Слишком тяжелое обвинение предъявлено тебе. Твои доводы пока еще не перевешивают обвинение. Мы вынуждены задержать тебя на семьдесят два часа.

– Мне все равно, Игорь. Все равно. Я устал.

– Уведите его.

Звонков встал, как автомат, и пошел к дверям. И Корнеева поразила его совершенно равнодушная спина. Он шел как сломленный человек.

– А я думал, ты не решишься, – усмехнулся Коновалов, – я у прокурора постановление запас.

– Ты молодец, Коновалов, ты еще всеми нами покомандуешь.

– Игорь! Игорь! – донесся из коридора голос Звонкова.

Корнеев бросился к дверям.

В конце коридора два милиционера держали рвущегося Звонкова.

– Что, Женя?

– Я вспомнил, Игорь! Нас Толя Валин на улице Чаплыгина видел.

* * *

Кривенцов сидел в своем кабинете среди книжечек, фломастеров, календарей. Вымытый, стерильный, в рубашке с тугим крахмальным воротником.

Он посмотрел на вошедшего Корнеева, потер ладони и улыбнулся.

Нехорошая улыбка получилась у начальника отдела. Так улыбаются победители.

– Ты чего это, Корнеев, мешаешь людям, так сказать, убийцу ловить? Приятелей выгораживаешь?

– Попрошу обращаться ко мне на «вы», как положено по инструкции.

Кривенцов откинулся в кресле, внимательно посмотрел на Корнеева.

– По инструкции, значит. Хорошо. Решением руководства я отстраняю вас от разработки по делу Желтухина. Идите. Вашими порочащими звание работника органов связями займется Инспекция по личному составу.

В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО:

– Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.

– Что-нибудь есть?

– Не что-нибудь, а очень много.

– Не понял.

– А вы посмотрите. – Сотрудник раскрыл папку. – Желтухин – один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.

– Вот это подарки, – засмеялся Корнеев, – с меня коньяк, ребята.

На столе перед Кафтановым лежали дело Желтухина– Трунова и рапорт Корнеева.

Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.

– Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?

– Считаю.

– Что я тебе могу сказать. – Кафтанов потер ладонью щеку. – Снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.

– Спасибо.

Зазвонил телефон.

– Кафтанов. Да… У меня… Даю.

Начальник протянул трубку Корнееву.

– Так. Понял. Спасибо, Борис.

Толя Валин сидел в комнате Логунова.

Увидев входящего Корнеева, он вскочил.

– Что с Женькой?

– Плохо, Толя. С кем ты его видел на улице Чаплыгина?

– С одной девицей. Она у нас в ресторане часто бывает.

– Как ее зовут?

– Вроде Лена.

– Найти ее можно?

– Попробуем. – Толик потянулся к телефону.

Кафтанов нажал кнопку селектора:

– Слушаю вас, Андрей Петрович.

– Соедините меня с начальником ЛУРа, срочно.

А Звонкова снова допрашивали. Та же троица. И так же угрожающе наклонялся Коновалов.

– Я не буду говорить. Ничего не буду говорить вам! – выкрикнул Женя.

На лестнице уже горел свет. За окном смеркалось.

Тихо гудел лифт, пробиваясь между этажами. Вот кабина остановилась. Лена увидела на площадке троих мужчин.

– Вы Лена?

– Предположим.

– А если точнее?

– А вы кто?

– А мы из МУРа. – Борис Логунов достал удостоверение. – Поедемте с нами.

– Ну а я-то здесь при чем? Меня попросили. Познакомься, покрути ему мозги и свидание назначь.

– А вы не спросили зачем?

– Спросила. А Слава сказал, что разыграть его надо.

– Какой Слава?

– Ну, Голубев, журналист.

– Вы его адрес знаете?

– Конечно.

…Странная квартира была у Славы Голубева. Большая, трехкомнатная, но какая-то нежилая. Похожая на гостиницу.

Сегодня у него был катран. То есть, говоря по-русски, карточный притон.

Для крупной игры собрались трое известных катал (картежников).

Игра шла в гостиной, а Слава подавал закуску и выпивку. Он сидел на кухне перед столом, заставленным бутылками и заваленным промасленными свертками, и слушал доносящиеся выкрики игроков.

– Банкую.

– На все!

– Не у фраеров.

– Карта не лошадь, к утру повезет.

Он сидел расслабленно и обреченно, слушая чужие, наглые голоса, звучавшие в его квартире.

Коротко звякнул звонок.

Слава встал, пошел к двери.

– Кто?

– Телеграмма.

Как только он отпер замок, в квартиру вошли Корнеев и Логунов.

– Вы Голубев?

– Да. А вы кто?

– Мы из МУРа.

Слава побледнел, ноги стали чужими, и он прислонился к стене.

– Вы чего испугались, Голубев?

– Я.

Из гостиной вышел один из игроков. Увидел Логунова и остолбенел.

– А, это ты, Васьков, ты что же здесь делаешь?

Логунов подошел к гостиной, распахнул двери.

– Добрый вечер, а у вас здесь катран, оказывается.

– Век свободы не видать, начальник, – перекрестился Васьков. – Просто так играли, не на интерес.

– Ты мне, Васьков, может, расскажешь, что вы на фантики играете? Придется вам поехать с нами.

Слава Голубев так испугался, что Корнееву показалось, что перед ним оболочка, из которой выпустили пар.

– Голубев. – Игорь закурил. – О катране потом, сейчас о Звонкове.

– Нет! – Голубев вскочил и бросился к двери. – Это не я…

Логунов перехватил Славу, посадил на стул.

– Да успокойтесь вы, Голубев. – Игорь налил в стакан воды, протянул ему.

Слава поднес стакан ко рту, попытался глотнуть, но спазм сжал горло, и вода полилась на костюм.

– Я. Я. Не убивал я. – И Голубев заплакал.

Логунов и Корнеев ждали, когда он успокоится. Сидели и курили.

Слава затих.

– Вы можете говорить, Голубев? – спросил Корнеев.

– Да.

– Кто убил?

– Генка Мусатов.

Корнеев посмотрел на Логунова, тот кивнул и вышел.

– Голубев, давайте по порядку. Вы были на квартире у Звонкова?

– Да.

– Сколько раз?

– Два. Нет, три.

– Что вы там делали?

– Один раз были там вместе с Генкой. Так просто, смотрели. Второй раз я сумку и газету брал. Потом гантель. А потом вещи относил.

– Как Мусатов убил Желтухина?

– Он мне велел в дверь позвонить, сказать, что я из гаражного кооператива. Желтухин дверь открыл, мы вошли. Гена его скрутил, велел показать тайник. Желтухин его послал. Тогда Гена сам искать стал. А Желтухин развязался и пистолет из-под подушки достал. Я закричал. А Гена его по голове гантелью.

– Мусатов нашел тайник?

– Да.

– Что в нем было?

– Денег очень много. Коробка зеленая из-под чая индийского, не знаю, что в ней было, и папка с бумагами.

– Мусатов все это забрал?

– Да.

– Сколько он дал вам денег?

– Десять тысяч.

На экране телевизора Чарлз Бронсон стрелял в кого-то из пистолета, пролетали машины, кружился над небоскребом вертолет.

Геннадий Мусатов смотрел видео.

Он лежал на диване в светлой майке и тренировочных брюках «адидас».

Огромная квартира была пуста. Свет фонаря с улицы отражался в стеклах мебели и покрытом лаком полу.

Геннадий Мусатов отдыхал.

В прихожей звякнуло.

Он встал, большой, сильный, тренированный, и пошел к дверям.

– Кто?

– Это я, Геннадий Сергеевич, вахтер.

– А, тетя Аля.

Гена открыл