несусветную цену. Но оказалось, что провести эти законы в жизнь невозможно, поскольку они либо приводили к возникновению черного рынка, либо усугубляли дефицит. Царивший в Ричмонде, находившемся на военном положении, генерал Джон Уиндер в апреле 1862 года установил максимальный уровень цен на несколько видов пищевых продуктов. Фермеры и рыбаки немедленно перестали продавать свою продукцию. Через три недели Уиндер признал поражение и отменил ограничения, после чего цены подскочили в два-три раза. Под гнетом блокады, интервенции и потока бумажных денег несбалансированная аграрная экономика Юга была просто не в состоянии производить одновременно пушки и масло без дефицита и инфляции.

Северная экономика оказалась более приспособленной к требованиям войны, но зимой 1861–1862 годов финансовые проблемы некоторое время угрожали делу Севера. В начале войны у администрации Линкольна было по крайней мере два финансовых преимущества перед Конфедерацией: организованное казначейство и гарантированный источник доходов от таможенных сборов. Но снижение таможенных ставок согласно тарифу 1857 года и депрессия после паники в том же году привели к сокращению доходов на 30 %. Дефицит федерального бюджета наблюдался четыре года подряд (1858–1861 годы первый раз со времен войны с Англией 1812 года), а сецессия вызвала новую панику. Металлические деньги начали стремительно испаряться из казначейства, и кредитоспособность правительства резко упала. Когда Линкольн вступил в должность, национальный долг достиг самого высокого уровня за 40 лет. Секретарь казначейства Салмон Чейз был назначен по политическим причинам и не имел опыта в финансовых делах, в отличие от Кристофера Меммингера в Конфедерации — эксперта по коммерческому и банковскому законодательству.

Однако Чейз был способным учеником и оказался хорошим секретарем казначейства. Его главным наставником стал Джей Кук, глава банкирской фирмы в Филадельфии, брат которого был союзником Чейза в политических кругах Огайо. Благодаря Чейзу казначейство в первые месяцы войны держалось на плаву за счет краткосрочных банковских займов под 7,3 % годовых. Кук убедил некоторых своих обеспеченных партнеров приобрести долгосрочные облигации под 6 %. Чейз первым разработал концепцию продажи не только банкирам, но и обычным людям облигаций стоимостью до 50 долларов, которые нужно было оплачивать помесячно. Кук взялся распространять эти облигационные займы с помощью патриотической рекламы, предвосхитившей масштабные акции по продаже военных облигаций в XX веке. Хотя эта политика финансирования демократической войны демократическими средствами не сразу принесла плоды, Кук в конце концов добился большого успеха, продав на 400 миллионов долларов 6 %-ных облигаций «пять — двадцать» (подлежавших погашению не ранее чем через пять и не долее чем через двадцать лет) и почти на 800 миллионов долларов облигаций «семь тридцать» (трехлетних облигаций под 7,3 % годовых). Газеты обвиняли Кука в том, что он разбогател на комиссионных вознаграждениях с этих продаж. Его фирма действительно получила около 4 миллионов долларов на продвижении облигаций, но это соответствовало комиссионному вознаграждению в размере около трех восьмых процента, из которого Кук оплатил все расходы на агентов и рекламу, после чего чистая прибыль составила примерно 700 тысяч долларов. Это оказалось более дешевым и эффективным средством продажи облигационных займов населению, чем любое другое, которое было в распоряжении правительства[824].

В отличие от Конфедерации, обеспечивавшей займами менее двух пятых военного бюджета, две трети доходов Союза поступало из этого источника. Собственно налоги давали Югу всего лишь 5–6 % средств, тогда как у северного правительства — 21 % бюджета. В ходе войны Конгресс несколько раз пересматривал таможенные пошлины в сторону повышения, но таможенные сборы за военное время в среднем приносили всего лишь 75 миллионов долларов в год (с поправкой на инфляцию это едва ли превышало 60 миллионов долларов в год, поступавших в середине 1850-х годов). Потенциально гораздо более важным, хотя и не сразу принесшим плоды действием стало введение на Севере новых внутренних налогов, начиная с первого федерального подоходного налога в американской истории, введенного с 5 августа 1861 года. Эта революционная мера была вызвана необходимостью убедить финансовое сообщество в том, что правительство может получить достаточно средств для выплаты процентов по облигациям. Республиканцы, разработавшие подоходный налог 1861 года, сделали его умеренно прогрессивным, обложив 3 %-ным налогом только тех, чей ежегодный доход превышал 800 долларов, что исключало из налогообложения большинство наемных работников. Это было сделано, объяснял Уильям Питт Фессенден, председатель финансового комитета Сената, потому что сопровождающий этот закон билль о таможенных пошлинах был по своей природе регрессивным: «В совокупности эти меры, я убежден, позволят более равномерно распределить бремя налогов между всеми классами общества»[825].

Эти налоги большей частью должны были быть собраны только в 1862 году. Между тем правительству приходилось полагаться на кредиты. Но последствия развода джексоновского правительства с банками вызывали затруднения. Золото на покупку облигаций приходилось фактически доставлять в отделение казначейства. Двусмысленная поправка к акту о военных займах от 5 августа, казалось, отменяла это требование и позволяла казначейству оставлять золото в банках как залог государственного кредита, где оно являлось частью обязательного резерва, обеспечивающего бумажные деньги банка. Но Чейз, по своим финансовым взглядам являвшийся последователем Джексона и приверженцем металлических денег, предпочел не поступать таким образом. Вместо этого он потребовал, чтобы банки и другие покупатели облигаций платили за них наличными металлическими деньгами, которые потом иногда неделями лежали в хранилищах правительства, тогда как банковские резервы падали до опасного уровня[826].

Поражение Союза в битве у Боллс-Блаффа в октябре 1861 года и неспособность Макклеллана перейти в наступление на Ричмонд подорвали веру в победу северян. Затем капитан Уилкс захватил Мэйсона и Слайделла на корабле «Трент», поставив страну на грань войны с Британией. На бирже наступила паника, и люди ринулись в банки, где резко сократились запасы металлических денег. Последствия были неизбежны. 30 декабря банки Нью-Йорка приостановили выдачу металлических денег. Банки в других городах последовали их примеру. В отсутствие металлических денег казначейство больше не могло платить поставщикам, подрядчикам и солдатам. Военная экономика одной из богатейших наций мира, казалось, вот-вот потерпит крах. 10 января Линкольн сетовал: «У бочки выбито дно. Что же мне делать?»

Действительно, что? Линкольн, который не был экспертом в финансах, играл лишь скромную роль в действиях Конгресса по выходу из этого кризиса. Чейз предложил позволить национальным банкам выпускать банкноты, обеспеченные правительственными облигациями. Это позволило бы закачать новые средства в экономику и создать рынок для облигаций. Эти идеи в итоге реализовались в Национальном банковском акте 1863 года. Однако конгрессмен от Нью-Йорка Элбридж Сполдинг, председатель подкомитета Палаты представителей, отвечавшего за создание законов в чрезвычайных обстоятельствах, считал, что нынешний кризис требовал более быстрых мер, чем организация новой банковской системы. Делегация банкиров попыталась