роль, ведь сам он отказался смириться с новой реальностью, где место сестры опустело. Он, как сама вселенная, стремился заполнить вакуум. Кем угодно, кто придется впору. Жизнь за жизнь. И не важно, кем конкретно залепить прореху в незыблемой стене мирового равновесия.

А самое жуткое: в глубине рассудка он знает, что неправ, оттого и действует с таким упрямством. Только неясно, чего в его действиях больше: стремления восстановить справедливость, получить индульгенцию или желания хоть кому-то отомстить за ее утрату?

«Пункт назначения» [37] какой-то. Избежал угрозы ранее – обязательно настигнет позже. До чего же в мире все относительно. Даже безопасность.

Он не выпустит ее отсюда.

Нине оставалось идейное сопротивление. Она докажет, что, к сожалению, не является его сестрой, заставит отпустить по-хорошему, предложит помощь. Нужно победить его убеждения, переспорить их, хотя ввязываться в полемику с безумцем опасно… но разве Дженовезе когда-нибудь боялась опасностей? Нужно хотя бы попытаться. Ведь она никуда не спешит, а он во многом рассуждает здраво. Неужели до него совсем не достучаться?

Больше всего силы воли нам требуется для того, чтобы взять на себя ответственность за свою жизнь. Смириться с тем, что каждый твой поступок, выбор, слово и даже мысль неизбежно оставляют след, влияя на дальнейшую жизнь как гребаный эффект бабочки, и перестать обвинять других. Перестать искать виноватых в том, каким ты стал и где оказался. Потому что люди живут в социуме. Все влияют друг на друга. Но куда сильнее то влияние, которое мы сами оказываем на путь, которым следуем.

Бедолага, с которым однажды случилось жуткое, годами боролся с реальностью, не желая признать, что виноват в трагедии (я отвлекся всего на пару минут, а ее нет…). Неудивительно, что он рехнулся на навязчивой идее искупить свою вину. Того, что он пережил, врагу не пожелаешь. Терять близких тяжело. А если это дети, чья судьба остается неизвестна… за тринадцать лет можно надумать каких угодно ужасов, и никто не гарантирует, что все не случилось именно так.

Оказывается, жалость так же удушлива, как и гнев.

– Лоуренс, помнишь стрельбу у водонапорной башни, когда перебили стаю бродячих собак?

– Значит, там все-таки твой ботинок валялся.

Отто кивнул, а Сет не понимал ни слова, что отражалось на его лице.

– Я был уверен, что это связано с вами. Рассказывай.

– Мы тусовались на пустыре. Крушили технику на драгметаллы, болтали. Было закатное время, и как раз в последних лучах Нина разглядела блеск в окошке башни.

– Но стекла там давно разбиты.

– Так она и сказала. Я бы сам не обратил внимания.

– Бинокль?

– Да. Мы бросили все и двинули туда. Идти оказалось не так уж близко, да мы и не спешили. Сделали вид, что ничего не заметили, ну, знаешь, вели себя естественно. Чтобы он не сбежал. Нине очень хотелось узнать, кто там. Подкрасться и застать врасплох. Да и мне тоже. Но по пути за нами увязалась стая. Очень голодная и агрессивная. Ближайшим надежным укрытием была башня, ну мы и рванули туда. Нас чуть не загрызли по дороге, с меня стащили ботинок, спасибо, что ногу оставили целой, а Нину вообще повалили на землю и покусали. Поэтому о слежке мы благополучно забыли. Была одна мысль – отбиться и спрятаться. Забежали мы кое-как в башню и закрылись. Дверь там без засова, Нина ее держала, а я стоял с трубой наперевес, прощаясь с жизнью. Мы готовились к худшему, но кто-то отвлек собак. Крики и выстрелы отдалялись, а потом все стихло. Какое-то время мы сидели, не решаясь выйти и не веря в такую удачу.

– Я так понимаю, к вашему приходу внутри уже никого не было?

– Он все понял, спустился и затаился. Времени было предостаточно.

– Нина кого-то подозревала? Она высказала хоть одно предположение, кто там мог находиться?

– Мы не обсуждали всерьез, но обоим казалась, что это кто-то из школы. Больше ведь некому.

– Например, Кейн?

Отто слабо кивнул.

– Теперь я так уже не думаю.

– Чем все кончилось? Как вы оттуда выбрались?

– Нина позвонила папе. Тот приехал и забрал нас.

– Нужно было звонить мне. Больше вы никого не видели?

– Нет.

– И не слышали?

Отто виновато покачал головой.

– Отец Нины, очевидно, знает неполную версию событий.

– Разумеется. И еще меньше знает мама.

Клиффорд откинулся в кресле и вздохнул, но напряжение в каждой части тела блокировало попытку расслабиться.

– Пойти проверить, кто следит за вами, по пути нарваться на собак и стрельбу – очень в духе Нины. Странно, что землетрясения не случилось. В ее честь пора бы уже назвать какой-нибудь ураган или стихийное бедствие.

Невольно парни ухмыльнулись, а Ларс подумал о том, в какой уже раз выслушивает от посторонних, как Нина однажды была в большой опасности, и как ему от этого каждый раз плохо, и как она сама никогда об этом не говорит, потому что вряд ли придает этому значение.

– За вами наблюдали. Человек был подготовлен и вооружен, – резюмировал Клиффорд, залпом допив стакан воды. – Ничего хорошего. Я, конечно, не могу утверждать, что следивший за вами тогда похитил Нину и сейчас, хотя вероятность этого порядка шестидесяти процентов, но третьи следы у башни принадлежали взрослому мужчине. Избавиться от них у него не хватило времени. Стрельба привлекла много шума. Я выезжал на место той ночью и все осматривал.

– Нельзя исключать, что следили вовсе не за нами. Мы с Ниной тогда пришли к выводу, что стали невольными свидетелями какой-нибудь сделки или вроде того. Оказались не в то время не в том месте.

– Сомневаюсь, – вмешался Сет. – Иначе зачем ему вам помогать? Как я понял, он принял весь удар на себя. Скорее всего, его тоже покусали. Посторонний человек не сделал бы такого.

– Да! – закивал Отто. – Меня тогда тоже это удивило. Он рисковал, чтобы спасти нас, но предпочел остаться инкогнито.

– Он защищал только Нину, – возразил Сет. – По какой-то причине она нужна ему в сохранности.

– Он, кстати, что-то крикнул нам напоследок, но мы от страха не слишком разобрали.

– Голос был взрослый?

– Ну, как сказать. Примерно твоего возраста. До тридцати.

– Он точно знал, в каких местах вы ошиваетесь, потому и носил с собой оружие. Как раз на такой случай. У Нины были одержимые поклонники помимо Сета?

– За языком следи.

– В чем я не прав?

В тот момент захотелось воспользоваться предложением Саула, но подмога Отто охладила пыл.

– Да, был один.

– Кто?

– Офицер полиции.

– Бывший офицер полиции. – Лоуренс пропустил колкость мимо ушей, пощипал переносицу. – Еще?

Биллингсли дернул плечом.

– Кто мог